Но не это было самой большой странностью. Так как прямое воздействие энергии Зверя на душу человека ещё не было никем изучено, можно было предположить, что, как и в случае с подчинением души, эффект такого воздействия сильно зависел от самого человека. И если вспомнить, что души Лаза и Айны были практически полными противоположностями друг друга, словно Инь и Ян, то такое разительное отличие больше не казалось таким уж удивительным. Вот только проблема была в том, что, сколько бы Айна не проверяла, она не могла найти в своей душе ни единой крупицы энергии Зверя. Более того, попытавшись поглотить частичку этой силы, разлитой в воздухе Сфарры ровно также, как это было на Люпсе, девушка поняла, что не только не может этого сделать, но к тому же её душа в буквальном смысле отвергает силу изменчивости. И вот таких феноменов, в отличие от выхода энергии Зверя из-под контроля, ещё не описывал никто и никогда.
Первым порывом Айны после того, как она осознала все происходящие с ней изменения и их странность, естественно, было рассказать всё Лазу. И не только потому, что он был её мужем и самым близким человеком во всех мирах, но и потому что, когда речь заходила о теоретической магии и устройстве души, Лаз был одним из самых компетентных людей на Люпсе, а возможно и в Сфарре. Факт перерождения, существование чернильной амёбы и то, что произошло с его душой после превращения в Ужас закономерно привели к тому, что данная тема интересовала молодого человека едва ли не всю жизнь. И он приложил немало сил, чтобы как можно лучше разобраться в проблеме.
Однако в конце концов девушка решила пока что оставить всё при себе. Во-первых, потому что Лаз и так заботился слишком о многом: пытался утроиться в новом мире и получить нужные сведения и ресурсы, не попавшись в лапы особых служб, а почти каждую свободную минуту посвящал попыткам разобраться в феномене межпространственного перемещения, чтобы как можно быстрее вернуться на Люпс. Айна не хотела отягощать его голову ещё и этим, тем более что ничего плохого изменения в себе не несли, скорее наоборот. Во-вторых, она слабо представляла, что Лаз вообще мог сделать. Разобраться в сути идущего в её душе процесса? Это точно могло подождать до более спокойного времени. Ускорить этот процесс? С учётом того, что её душа отторгала энергию Зверя, словно иммунная система — вирус, Лазу подобное точно было не под силу. Прервать его? Она не хотела этого. Перемены давали не только большую магическую силу, но и, как ей казалось, влияли на неё саму, делали увереннее, твёрже, хладнокровнее. Не без внутренней борьбы, но Айна признавала, что, случись подобное нападение на Люпсе — у неё не хватило бы смелости так разговаривать с Фаустом. Ну а в-третьих, сыграла её собственная гордость. Девушка хотела в кои-то веки сама разобраться со своими сложностями, не прибегая к помощи мужа.
И, вероятно, через какое-то время у неё это бы получилось, и даже без каких-либо особых потрясений. Возможно через несколько месяцев, а может спустя годы, но Айна всё-таки пришла бы к правильному ответу. Ведь на самом деле он был в буквальном смысле прямо у неё под носом. Проблема была лишь в том, что родившаяся и выросшая на Люпсе девушка не имела ни единой возможности получить хотя бы минимальную подсказку. Но когда эпицентром происходящего является твоя собственная душа, куда сложнее так никогда и не наткнуться на ответ.
Однако карты легли немного иначе и обитателям Сфарры пришлось увидеть невозможную в их мире магию намного раньше. А всего-то и понадобилось, что довольно туманное предсказание одной из кукол Мирэлы о том, что появление троицы попаданцев и их приход в “Одиннадцать крыльев” — идеальная возможность, чтобы разобраться со старым врагом. Да, предсказание оказалось совершенно верным. Мастеру Любви удалось без больших хлопот, подчинив Марсинию и заставив её спровоцировать Лаза, выманить Даата из его логова на находящуюся почти у самой границы двух империй базу. Но, вероятно, для самой Мирэлы было бы лучше, если бы её ручной пророк ошибся.
Айна создавала одно заклинание за другим на такой скорости, о какой раньше могла лишь мечтать, но этого всё равно было мало. Да, они с Сайлой держались вдвоём против семи, но ключевое слово тут: “держались”. Не считающиеся ни с какими рисками враги, обработанные магией Мастера Любви, бросались в атаку подобно берсеркам. После этого боя половину из них почти наверняка ждала смерть от перенапряжения души, но это было бы слабое утешение для Айны и остальных. Особенно если бы они сами умерли, к чему всё, в принципе, и шло.
На самом деле бывшая принцесса была готова к этому. Конечно, она не хотела умирать, но с самим фактом своей смерти смирилась уже очень давно и единственное, чего она хотела — это не остаться в последний момент одной. Но с этим вроде как всё было в порядке: рядом были союзники, друзья, любимый человек…