Титан сидел над щитом, курткой и кольцом Герда. Это всё, что осталось от его любимого ученика. Ктал сжёг тело во время боя с Волославом. Невозможно было даже найти прах. Титан не представлял, как он сообщит его родителям о гибели сына. Пусть смерть и героическая, но всё же это смерть.
– И кого же? – дерзко спросил Могальт.
– Бога, который сначала делал, а потом говорил. Я не знал, что он дал потомство.
Могальт усмехнулся. После чего шмыгнул носом и спросил:
– Ты там мне что-то забывать не собирался. Биться будем?
– Если спрашиваешь, значит биться не хочешь.
Такого Могальт услышать не ожидал. Не ожидал, потому что это было правдой. Во-первых, он был истощён и ранен. Во-вторых, потому что видел, его потенциальный противник в трауре. Странно, как титан вообще не разрыдался?
– Ты знаешь, где меня найти. Если что... – отмахнулся Могальт и ушёл.
Марго очнулась. Её моментально стошнило. Её будто вывернуло наизнанку. Это было второе сотрясение за последние несколько дней. Организм реагировал.
– Герд?! – позвала она, увидев Черномора, сидящего над щитом и курткой из чёртовой шкуры.
Ведьма на четвереньках полезла к щиту.
– Геееерд! – закричала Марго.
– Его нет, – выдавил Черномор.
– Нет, я не верю! Это не может быть правдой! Ты лжёшь!
Она стала бить Черномора в грудь слабыми хрупкими руками. Но это продлилось не долго. Она быстро обессилила и уткнулась лицом в плечо титана. Она долго будет рыдать. Черномор это знал и поддерживал:
– Поплачь, поплачь, станет легче...
Черномор посмотрел на Горына. Ктал не подпустил дракона к себе, как Горын не пытался к нему подлететь. Он приземлился и безутешно осматривал поверженных братьев. Усын был ещё жив. Он тяжело дышал. Чтобы брат выжил, Горын пытался высвободить хотя бы часть магии. А Дубын рассыпался в прах. Точней плоть рассыпалась. Чешуя ещё светилась огнём от наполнения магией. Совсем скоро и она не выдержит и расплавится.
– Это должен был быть я, – безутешно твердил великий дракон.
***
Укачав детей, Тихон устало посмотрел на Платона. Домовой сидел в стороне и наблюдал за тем, как его дочь и сын Волослава едва не уработали богатыря с самым сильным ударом в истории. С грустной улыбкой он смотрел на старания Тихона. Домовой не мог понять, куда делась его вспыльчивость. Наверное, она не работает, когда богатырь имеет дело с детьми.
– И ты так каждый день? У меня сейчас руки отвалятся, – пожаловался богатырь.
– Дело привычки, – вздохнул Платон.
– Поэтому ты прогнал меня? Чтобы Анна по-тихому родила?
Платон не ответил. Он посоветовал богатырю идти спать.
– Утро вечера мудренее, – томно сказал домовой.
Тихон поморщил носом. Недовольство было на лицо. Всё-таки, когда ты не ребёнок, вспыльчивость богатыря возвращается.
Вернувшись в свою комнату, богатырь минут десять смотрел на портреты родителей и Волослава. Едва он потянулся к выключателю, чтобы погасить свет, послышался шёпот. Тихон замер. «Что это?» – подумал богатырь. Он пошёл на зов, как мотылёк летит на свет.
– Тихон… Тихон… Тихон, – звал шёпот. – Иди сюда...
Как заворожённый он зашёл в кабинет Волослава. Шёпот превратился в множество тихих голосов.
Богатырь подошёл к столу. Из окна бил лунный свет и всё было вполне видно. Тихон открыл один из ящиков и увидел футляр, где Волослав хранил браслет. Тот самый подавляющий волю браслет. Волослав срезал его вместе с левой рукой Тихона. Иного способа спасти богатыря не существовало. А теперь, спустя столько времени железяка взывает к нему. Ни к Платону, ни кому-то ещё, именно к нему.
– О нет! – едва не заплакав выдавил Тихон. В страхе и с безумным желанием примерить браслет снова богатырь отступил на шаг назад.
– Вот почему я тебя отослал, – послышался суровый голос домового из тёмного, не освещённого луной угла.
Комментарий автора