Носитель судьбы

Нынче в полдень я прохожусь главной улицей, среди сугробов снега, отброшенного от крылец, и заглядываю в таверну. Пытаюсь завязать разговор с местными, но они неболтливы. Когда я вхожу – умолкают. Потом обмениваются несколькими загадочными замечаниями, но если я пытаюсь узнать что-либо о том, как они сюда попали и как долго здесь живут – каменеют. «Ты пришлец, – говорят. – Ты оказался здесь случайно. Никто, кто не искал такого места, не поймет». То, где они обитали ранее, к какому народу принадлежали, были ли у них семьи – представляет собой табу. Исключением являются те пришельцы, что приплыли в Ледяной Сад недавно и по собственной воле, которые получили разрешение и были впущены, чтобы торговать или предлагать услуги. А такие тут есть, хотя обычно они не покидают небольшого района в порту и сидят в собственных тавернах на склоне. И не то чтобы кто-то на них тут нападал или выбрасывал из корчмы – просто не хотят. Боятся города, боятся его обитателей, а прежде всего боятся песен богов. «Тут аж смердит Песенниками и их работой», – сказал мне один из них. «А Люди Вулкана – странные. С ними хорошо торгуется, но я не останусь тут ни минутой дольше, чем будет необходимо. И не знаю, вернусь ли когда-либо. Всякий знает, что половина из них – это Разбуженные, которым Песенник придал человеческую форму». Еще один не в силах вынести сам город: «Это как жить в пещере. Человек должен иметь собственный дом, собственные деревья и земли, а с крыльца видеть море и свою ладью, как оно есть у нас. Тут же все сидят в каменных камерах, один рядом с другим, как червяки. А еще срут в какие-то дыры в камне, а рядом у каждого свой источник. От такого только болезни да зараза. Каждый заперт между камнями. У меня так кролики живут, как они тут обитают».

Я хожу улицами, осматриваюсь, слушаю разговоры и ищу потенциальных информаторов. Ищу запертые двери и охраняемые места.

И мне не нравится, как глядят на меня каменные горгульи, сидящие на крышах.

Мои люди ждут в условном месте, в таверне «У Кракена» над внутренним портом, в сердце Ластовни, купеческого района для приезжих. Делают то же самое, что и я – шпионят. А именно, ищут своих – Людей Огня из экипажа Грюнальди и его кузена. Пока что безрезультатно.

Сильфана скалится в драконьей ухмылке, которая несколько чрезмерна и означает, что она либо злится, что я не выказываю ей достаточно внимания, либо что-то крутит, либо что она уже напилась. У нее для обитателей Побережья крупные зубы, почти как у человека, белые и ровные. К тому же эти выразительные брови и узкий, будто клинок, нос. Решительно мой типаж, вот только я на работе. А потому обороняюсь остатками сил. Не хочу ухаживать, нежничать и вздыхать. Не во время операции, а не то погибну. И уже дважды снилась мне Дейрдре Маллиган. И не знаю, что оно значит. И у меня не хватит энергии на такие пляски. Мы пошли на Каменное Торжище, в торговые залы: это хорошее место, поскольку там охотней всего появляются привычные обитатели крепости. Входят через ворота башни, осматриваются среди заморских товаров и возвращаются к себе, воротами, через которые приезжие легко могут пройти, но отчего-то не желают.

– Я мог только расспрашивать, – рассказывает Спалле, придвигая мне кувшин. Мы сидим за боковым столиком вроде как кабинета, отделенного рядом толстых столбов от шумного зала. – Живу довольно далеко от Грюнальди и не знал их так хорошо, чтобы теперь опознать. Вот только никто не желает со мной разговаривать. Когда вспоминаю, где кто из них жил в Земле Огня и как звался, люди отделываются от меня и уходят.

– Я говорил с одной женой. Еще довольно молодая и симпатичная Грифонка. Та сказала, что если бы пришлось ей вернуться в свою завшивленную халупу на болотах, где она некогда обитала вместе с дурнем, что смердел, как нифлинг, то она лучше бы утопилась в море. И что некогда она была другой, но та, другая, умерла. И чтобы сказать это, она затянула меня куда-то в угол и нашептывала это на ухо, будто боясь, что кто-то услышит. Может, все дело в этом? Может, тут им живется лучше, и они не желают, чтобы кто-то их отсюда забрал?

– Но почему? – говорю я. – Должно ведь быть так, как рассказывал Грюнальди. Песенник туманит им головы и приводит к тому, что Сад кажется им наилучшим местом на земле. Тут неплохо и наверняка можно жить со всеми удобствами, и я не замечал, чтобы он как король слишком на них давил, а ведь у этих людей были семьи, дома, предки, родная земля. И они не желают об этом вспоминать. Полагаю, что все, кто обитает тут постоянно, прошли через то же, что и люди Грюнальди. Магический сад, угощение, все пронизано песнями богов. И после этого они остаются тут навсегда.

– Иначе никто не захотел бы здесь жить, – вмешивается Спалле. – Тут можно быть купцом или ремесленником. Ходить только вдоль каменных стен и вдыхать вонь других. Не знаю, как можно чувствовать себя свободным человеком в таком-то месте. Хорошо, когда приходит война. Тогда стоит иметь каменную стену, чтобы ссать с нее на осаждающих и смеяться над их усилиями. Но только тогда.