Носитель. Z-32 (СИ)

Тот кивнул, принял с благодарностью, сделал пару глотков и тут же почувствовал, как обжигающее тепло рвануло по горлу, разбегаясь по озябшему телу. Стало немного легче. Трофимов тоже приложился к фляжке, прикинул на вес оставшийся запас спиртного, после чего вновь спрятал его в карман.

- Что теперь будет?

- Что будет, что будет. Шашлык теперь будет из трех поросят. – Сев, Трофимов огляделся. Сняв ботинки, он принялся выжимать носки, неслыханную нынче роскошь. Большая часть бойцов давно уже перешла на портянки. Их и достать было проще, и износостойкость у последних была выше их цивильного собрата.

Ваха с энтузиазмом принялся за отжимку одежды. Схватившись за конец кителя Трофимова, он помог сначала ему. Скрученная в спираль куртка обрушила на землю поток мутной воды. То же произошло и с брюками. Потом занялись одеждой Вахи. На все, про все ушло не больше пяти минут. Активные действия и спирт помогли согреться. Достав из кармана компас, капитан что-то прикинул, повертел головой и принялся одеваться.

- Одевай портки, чудо подземное. Тут схрон недалече.

- Насколько?

- Да километров десять. К ночи будем. Добрый люди подскок организовали, потрудиться пришлось. Сам понимаешь, вокруг чужая вотчина, а тут мы со своим уставом.

- Так может там и нет ничего уже?

- Нашли да разобрали? Логично, однако не узнаем, пока не проверим, да и не так это просто, ту нычку найти. Тут крепкая смекалочка нужна. Они же стволы не по деревьям развесили, право слово. Да и потом, нет ближе хабара нужного. Если там ни черта не осталось, то налегке пойдем.

- А что с остальными?

- Слушай, парень. – Трофимов покачал головой. – Противника не меньше сотни было, а у нас тут три взвода. Еще чернорубашечники эти, Николаевские, как выжили, ума не приложу. У них сейчас на нас на всех зуб, так что предлагаю прикинуться ветошью и не отсвечивать. Парни сами разберутся, отступают уже небось. Слышишь, выстрелы затихают.

Ваха прислушался к лесной тишине, и согласно кивнул. Автоматные очереди становились все реже, а взрывы гранат и вовсе затихли. Могло правда это означать что угодно, от стратегического отступления, до полного поражения Борея. Задумавшись крепко и решив, что никому ничего особо из этой компании, Ваха не должен, он тоже принялся одеваться.

- Значит, не заразный ты. А чего тогда наши в химзащите ходили?

- Предосторожности. – Вахитов шагал рядом со своим новым боевым товарищем. Тот шел уверенно, отлично ориентируясь на местности, ну или делая вид, что так и происходит. Через час марш-броска звуки боя окончательно затихли. Что теперь делать, Ваха совершенно не понимал. С одной стороны, надо было прибиться к Борею, помочь им чем-то, но элементарное чувство самосохранения и возможность снова оказаться в руках у николаевских молодчиков, рубило эту идею на корню. В лесу же было хорошо, тихо, пахло прелой листвой и грибами. Быстро темнело. Десять километров, конечно, засветло не осилили, решили переночевать в лесу. Огня, опять же, не развести, у Вахи и спичек-то нет, а у Трофимова все от купания в овраге пострадало. Одежда до сих пор сырая, что уж говорить о содержимом рюкзака.

Лес вдруг отступил на мгновение, и на крохотной прогалине показался ветхий бревенчатый домик. Был он такой старый, что почти уже ушел под землю, захватившая его природа, покрыла крышу мхом, завалила прошлогодней листвой почти до конька. С трудом и поняли, что это домишко, а не очередной кусок пересеченной местности.

- Эка удача. – Хохотнул Трофимов. – Три раза тут ходил, и никогда внимания не обращал.

– То есть, как ходил?

- Да я у Борея был кем-то вроде специалиста по связям с общественностью. Посылочки носил, поручения передавал. Я, брат, коммуникабельный. Меня почти все любят, да и я никому в тарелку плевать не собираюсь.

Подойдя к коньку, капитан просунул голову в чердачное окошко.

- Никого.

- А кого ты ожидал увидеть? Лешего? – Вахитов довольно хмыкнул. – И что, ты в эту рухлядь полезешь? А вдруг все обвалится?

- Все, что должно было обвалиться, обвалилось без нас. Разложимся, как следует, шмотки снимем, а то у меня от мокрого белья, в известных местах потертости и опрелости начнутся. Подобное боеспособности вредит, и пресекаться должно на корню.

- И не поспоришь.

Трофимов полез внутрь, и очень скоро донесся забористый матерок.

- Что там?

- Дерьмо.

- Человечье?

- Да пес его знает. Что я тебе, по дерьму специалист? В сортах не разбираюсь.

- Свежее хоть?

- Да нет. Твердое. Погоди, сейчас пальцем потыкаю. Не, твердое, аки камешек в ботинке. Залезай, подземный житель.

Избушка довольно сильно ушла под землю, и было в ней неуютно и сыро. Паутины вал, что-то по полу, то ли бегает, то ли ползает. Живность, в общем, лесная, уже это место облюбовала и разместилась тут со всем комфортом. Не обращая на них внимания, Трофимов снова разделся и развесил по балкам одежду.

- Ты тоже шмотки скидывай. Пусть хоть немного просохнут.

- А ночью же хуже будет?

- Будем работать по плану эскимосов. Вместе в одну койку. У тебя как с мужицкой ориентацией?

- Только баня и футбол.

- Ну и славно.