Носители искры (СИ)

- Эй, Стёпа! Ты, вообще, где? - Зиночка помахала ладонью перед моим лицом.

- Я-то? Да здесь, здесь... задумался просто.

- О чём?

- Ну это... как звеньевым стану.

- Что-то не похоже, - с сомнением протянула Зиночка.

- Почему?

- Да вид у тебя уж больно...

- Какой?

- Ну, какой-то... даже не знаю... испуганный?

- Чего? - я сделал обиженное лицо. - Вот ты, Зин, даёшь! Совсем уже, что ли? Да я бесов переловил больше, чем ты уколов сделала! Чего я могу пугаться?!

- Ну, значит, показалось. Да ладно тебе, - она так глубоко взяла меня под ручку, что чуть ли не всем телом прижалась. - Ну, не дуйся! Я вот, например, бабки этой странной боюсь. Отчего её околист умер?.. А вдруг она заразная?

- Ерунда! Я же вот не заразился! И Веселовский тоже.

- Как знать...

- Да брось! С чего ты взяла?! Да и разве у тебя был с ней контакт?

- Нет, её же в закрытой части лечебницы держат.

- А где именно? - с напором спросил я, переполнившись надеждой узнать, наконец, где искать старую "ворону". - У тебя есть туда доступ?

- Где именно не знаю, - покачала головой Зина. - И доступа у меня нет. Но зато есть у Веселовского - у него-то точно был со старухой контакт...

- Ага! - поняв, что узнать мне ничего не удастся, я решил разыграть ревность - и подружку порадовать, и атмосферу разрядить. - А у тебя с Веселовским что было? А?! Тоже контакт?

- Дурачок! - зардевшись, хихикнула Зиночка и стукнула меня кулачком в плечо.

* * *

Ночью мне приснился Серёжа - я видел, как его привезли в Цодуз родители, как они несли его на руках через главную площадь Центра к лечебнице, а вокруг так громко пели птицы и нежно журчала вода в фонтанах. Малыш крутил головой, разглядывая вздымавшиеся высоко вверх толстые стволы деревьев, красно-коричневые лавочки под могучими кронами и людей, изредка проходивших мимо. Всё было так ярко, солнечно, интересно...

"Подожди пока здесь, - сказал папа, - я узнаю, кому его показать, и вернусь". Мама кивнула и присела на одну из лавочек возле маленького круглого прудика с кувшинками. Малыш потянул руки к белым, упругим цветам и замер, увидев в таинственной глубине, меж зелёных глянцевых листьев, громадных оранжевых рыб, сонно помахивавших плавниками. "У! - сказал он маме, показывая на них пальцем. - У!" "Рыбки", - улыбнулась мама. "Ау!" - возразил малыш, потому что это были вовсе не рыбки, а целые огромные рыбищи, но мама сказала: "Да. Золотые рыбки". "Ау", - тихо произнёс мальчик, следя, как оранжевые монстры шлёпают губами, как поблёскивают в воде их мощные спины и солнечный свет отражается в их круглых, золотых глазах...

Потом рыбы пропали, и были только скучные, ровно покрашенные стены, пёстрый пол и двери. Мама с папой исчезли, он остался с какой-то чужой тётей и заплакал, но вскоре перестал, потому что понял: ей всё равно...

В следующем кадре малыш лежал на животе, а кругом слышались какие-то звуки, шаги и голоса - они говорили про подавленный околист, про восстановление функций, он не понимал, что значат эти слова, только чувствовал, как сильно болит сзади вверху шея, поэтому снова заплакал, но всем опять было на него наплевать...

Проснувшись, я удивился яркости и подробности этих сновидений. Раньше я не видел таких снов, да ещё и от чужого лица. Надо же! Серёжа, конечно, мальчонка замечательный, но я никогда бы не подумал, что общение с ним может настолько меня взволновать. Сны были такими реальными... Даже шея всё ещё горит, словно это мне, а не Серёже делали операцию по восстановлению функций подавленного околиста.

Что?!

Я резко сел на постели и провёл сзади рукой по шее. Сначала ничего не почувствовал, но потом, после неторопливого и тщательного исследования кожи, пальцы всё-таки ощутили тончайшую, едва заметную неровность. Младенцам околист запускают через большой родничок на темени, а этот разрез, наверняка, был сделан позже, чтобы добраться к давно уже приросшему "органу Божьему". Господи!.. Тихонько встав с кровати, я замер, прислушиваясь к дыханию соседа - Лёшка спал глубоко и спокойно... да, я тоже когда-то так спал... а теперь вот...

Теперь я на цыпочках прошёл в прихожую, снял там со стены зеркало - благо оно у нас небольшое, примерно двадцать на двадцать сантиметров - и направился в ванную. Там, под ярким светом ламп, с помощью двух зеркал, я его и увидел. Тоненький, белёсый, практически незаметный среди коротко остриженных волос, шрам. Прямо над околистом.