Носорог для Папы Римского

В конце концов Бернардо достиг дальнего берега несколькими ярдами ниже широкой лестницы, ступени которой были сделаны из стволов деревьев, расколотых пополам и закрепленных на месте толстыми клепками. Несколько женщин, обернутых в хлопчатобумажную ткань ярких расцветок, занимались стиркой, стоя на коленях на нижней ступени и колотя кулаками по мокрой одежде, а потом снова погружая ее в мутную воду. При подходе лодки они оторвались от работы, с нескрываемым любопытством глядя на ее пассажиров, пока — та была ярдах в десяти от берега — к ним не обернулась Уссе. Те, что стояли на нижней ступени, так и застыли, словно пригвожденные к лестнице теми линиями, что были вырезаны на лице девушки. Но большинство стиральщиц, не остановившись даже, чтобы поднять свои корзины с бельем, вспорхнули разом, как стая птиц, и врассыпную бросились вверх.

Привязав лодку, они ступили на берег. Оставшиеся женщины осторожно наблюдали, как незнакомцы поднимаются по лестнице. Уссе провела их по тропе к деревянной арке у входа в деревню. Там стояли трое молодых людей, и Сальвестро ожидал, что они поклонятся ей, или припадут к ее ногам, или опустят головы, как делали жители остальных деревень. Вместо этого они широко заулыбались, обняли девушку и завязали с ней оживленный разговор. У всех троих были одинаковые отметки на лицах, такие же, что и у Уссе, и все трое держали в руках тяжелые посохи, украшенные искусной резьбой. Во время беседы Сальвестро, Бернардо и Диего неловко переминались поодаль. Время от времени Уссе оборачивалась и указывала на них, а мужчины кивали и быстро скользили по ним оценивающими взглядами. В конце концов один из них дал белым знак приблизиться, и они всемером вошли в деревню, которая оказалась больше всех, виденных ими до сих пор, да и иловые изгороди в ней были гораздо выше.

— Это и есть Нрии? — спросил Бернардо у Сальвестро.

Уссе обернулась и сказала «нет». Один из троих мужчин спросил у нее о чем-то и кивнул, получив ответ. В дверных проемах начинали появляться люди, провожая глазами странную процессию, следовавшую между хижин и огороженных участков. Сальвестро, Бернардо и Диего были отведены к маленькой двери, глубоко вдававшейся в стену.

— Завтра здешние люди возьмут нас с собой вверх по реке, — сказала им Уссе. — Вам принесут еду и воду. Отправляемся очень рано.

Она поворачивалась, чтобы уйти, когда Диего нарушил свое молчание.

— Кто эти люди? — спросил он, указывая на ожидавшую ее троицу. — Откуда мы знаем, что им можно доверять?

— Это мои братья, — коротко ответила Уссе.

Дверь вела в маленький двор, с трех сторон огороженный стенами. Длинное низкое здание, перед которым простиралась поднятая терраса, замыкало его с дальней стороны. Очаг, расположенный посреди двора, был выметен. С одной из сторон имелось сооружение, похожее на клетку и тщательно покрытое пальмовыми листьями, но пустое. Трое белых остались одни.

Передняя часть здания разделялась на три комнаты, и в каждой было по две двери, одна из которых выходила на террасу, а другая — в гораздо более обширное помещение, крышу которого поддерживали столбы из темного дерева. Путь к двум самым дальним комнатам пролегал через это неосвещенное пространство: ни в стенах, ни в крыше не было никаких отверстий. Они были узкими, как коридоры, и располагались одна за другой, причем дверные проемы были сдвинуты относительно друг друга, так что в последней комнате царила полная темнота, и оценить ее размеры Сальвестро смог, лишь обшарив руками гладкие стены. Везде было чисто, но в воздухе стоял затхлый запах, как будто туда долгое время никто не входил. На террасе лежала груда подстилок. Сальвестро развернул их, и они с Бернардо улеглись. Диего помедлил какое-то время, словно раздумывая, следовать их примеру или нет. В конце концов он повернулся и побрел обратно в здание.

— Диего болен, — сказал Бернардо, когда тот исчез. — Я видел его прошлой ночью. Он весь дрожал.

— Если Диего и болен, то только на голову, — отрезал Сальвестро.

— Как это — на голову?

— Тихо, не то он услышит, — прошипел Сальвестро, кивая в сторону дверей. — Он не знает, что делать. Почти не разговаривает. Ему известно не больше, чем нам.

Бернардо подумал над этими словами.

— А нам ничего не известно! — выпалил он.

— Правильно, — сказал Сальвестро. — Ничего. Так что же нам следует делать?

Бернардо, не зная, что сказать, помотал головой.

— А следует нам вот что: пригнуть головы и как-нибудь изо всего этого выпутаться. И если «все это» означает, что Диего потащит за нос какого-то зверя, а нам придется следовать сзади с лопатой, то мы с тобой сделаем вот что…

Он изобразил пальцами подчеркнуто осторожную семенящую походку, проведя рукой мимо самого кончика носа Бернардо.

— Как из Прато, — сказал Бернардо, глядя на шагающие пальцы. — Или из Рима.

Как из Мууда, подумал Сальвестро. Как из Процторфа, из Марна, изо всех других деревень, откуда он крался прочь под покровом ночи. Как с острова.

Он сказал: