Носорог Марвина

— Эти условия, — ответил Грегсби, — заключаются в том, что наши чувства должны быть приближены к «протяжению времени». Время, как я уже сказал, по аналогии с пространством имеет свое особенное протяжение, а мы — существа, ограниченные в восприятии вещей и свободе передвижения, так сказать, одной стихией.

Это вызвало чье-то замечание, что часы — вещь, относящаяся ко времени, между тем мы без всяких «надлежащих условий» можем наблюдать за их стрелками и «перемещаться за ними». Биффен поспешил загладить это неудачное вмешательство и спросил:

— Следовательно, будучи поставлены в эти условия, мы получим способность перемещаться из настоящего в прошлое и в будущее?

Грегсби ответил, что его исследования еще не зашли так далеко и пока ограничились только прошлым. Относительно будущего он надеется со временем тоже добиться успеха, если ему удастся открыть нужные световые лучи.

— Световые лучи? — спросил Смеддервик. Грегсби начал говорить о световых лучах.

— Как всем известно, — объяснял он, — бывают видимые и невидимые световые лучи. К световым лучам, воспринимаемым нашими чувствами, приспособлены все пространственные существа. Эти лучи освещают нам «пространственное протяжение». Вторые же… — Здесь он остановился.

— А вторые? — спросил Смеддервик.

— Назначением или функцией света является «освещать», — продолжал Грегсби. — Видимые световые лучи освещают видимый мир или то, что мы условились называть «пространственным протяжением». Вполне логичным будет допущение, что невидимые лучи освещают невидимый мир…

— Или, другими словами, то, что мы условились называть «временным протяжением?» — спросил мой друг Харлей.

— Совершенно верно. Или четвертое измерение, если вы предпочитаете этот термин, или «астральный план»…

— Все эти разно названные, но, очевидно, тождественные измерения, планы и прочее, — насмешливо произнес Смеддервик, вместе с невидимыми световыми лучами позволяют нам предполагать все что угодно…

Все с большим возбуждением заговорили разом.

— Призраки! Тени! — кричал кто-то.

— Я уверен, что — они существуют, — слышался голос Блэффингема.

Харлей и Смеддервик тоже говорили что-то в этом роде. Весь этот шум покрывал голос профессора Грегсби.

— Повторяю, — спокойно говорил он, — я открыл и могу применять особые невидимые световые лучи, освещающие ту часть «протяжения времени», которую мы относим к прошлому. Кроме того, я могу тем или иным способом направить эти лучи куда захочу: на десять, сто, тысячу, сотни тысяч лет назад. Как уже было сказано, я усовершенствовал свой первый примитивный аппарат, и мы можем видеть существа, принадлежащие времени, существа прошлого. Мы можем воссоздать все, как было в тот промежуток времени, на который мы направим эти лучи.

— И эти существа будут словно призраки! — воскликнул Биффен.

— Да, словно призраки. Как я уже высказывался в своей книге, случайные спектральные или относящиеся к призрачным явления, иногда наблюдаемые людьми, по всей вероятности, обусловливаются частичными проявлениями невидимых световых лучей, показывающих нам, в каком-нибудь повторяющемся действии, явления, уже имевшие свое место в прошлом.

— Теперь, — продолжал Грегсби, — я хочу обратить ваше внимание на следующее: я говорил о нас, как о пространственных существах. Но наряду с этим я употреблял термин «существа настоящего», — термин, относящийся к «временному протяжению». Этим я не противоречил себе. Я должен обратить ваше внимание на то, что эти два протяжения не совсем разделены. В известном пункте вечно меняющегося настоящего они пересекаются. Это и заставило меня произвести некоторые исследования, результат которых я намерен сейчас продемонстрировать перед вами.

С этими словами Грегсби поднялся среди всеобщего молчания, в продолжение которого глаза всех были устремлены на него, и пригласил всех присутствовавших последовать за ним.

Марвин помнит, что последовал за остальными в комнату, которая служила профессору Грегсби лабораторией. Марвин не может подробно описать ее, но помнит, что это была длинная, задрапированная черным комната, в одном конце которой стоял аппарат, сделанный из блестящего, похожего на серебро металла, и имевший вид волшебного фонаря с целой системой рычагов. Все сели. Профессор Грегсби занял место у аппарата. Дальше Марвин помнит только то, что все погрузилось в глубокий мрак.

— Ну, а потом? — спросил я.

Но Марвин, казалось, забыл на минуту, что рассказывает свою историю. Наконец, он снова заговорил:

— Было темно-темно… Об этом я говорил?

— Да, — ответил я.

— Стоял непроглядный мрак… Грегсби объяснил, что когда он осветит невидимыми лучами известную часть пространства, тогда можно будет увидеть то, что происходило в ней в тот промежуток времени, на который направлены эти лучи.

После этого появилось подобие экрана с серой туманной поверхностью, освещенной слабым светом. Грегсби спросил, в какую эпоху прошлого они хотели бы заглянуть?

— Как можно дальше, — быстро ответил Блэффингем, — этак тысяч на сто лет-назад.