Ностальгия

Луиза коснулась руки Борелли. Тот опять ссутулился в кресле.

— А вот и вы, миссис Каткарт; вы уже вернулись! Ну, как оно?

Судя по ее взгляду, миссис Каткарт, конечно же, заметила, что Луиза нынче разговорчивее обычного.

— У нас с Дугом денек выдался преотвратный.

А всему виной однообразие — плывешь по течению в русле обшарпанных лондонских улиц: знакомые фасады, сырость и грязь.

— Пожалуй, хватит с нас Соединенного Королевства.

— Погоди секундочку, — обратился Хэммерсли к Шейле. — Не убегай.

Бессвязный разговор. Фрагменты.

— Ну, что за сенсация у нас на очереди? — заорал Гэрри. — Еще по рюмочке?

Борелли пожал под столом Луизину руку; Норт и Саша поднялись к себе.

Ночная смена пробиралась на четвереньках по стволу номер три; каска то и дело задевала за потолок. Берт, Вэл, Эдди-бой, Эзра, Кларри, Мик и Лес, все как на подбор — коротышки. Рабочие перебрасывались шутками. Аррррх, эге. (Вот, значит, откуда акцент берется?) Вторая бригада прокладывала рельсы для вагонеток; все подсобляли друг другу, как могли. По скрипу обшивки смутно угадывалось направление к шахте. Электролампы крепились на оптимальном расстоянии друг от друга. Забой, однако, будет освещен ярче, чем греческий полдень. Над головами рабочих политеновая труба диаметром с талию человека обеспечивала постоянный приток прохладного воздуха, а сквозь разрывы и проколы доносилось лабиальное «фсссс» (как в словах «фото», или «философия», или «фырканье»). Вторым источником звука стала нескончаемая капель: вот так прикованный к постели старик давится отсыревшей пищей — и словами. На стенах кирками выбили всяческие непристойности.

Начинаясь от бывшей станции метро в ЕС1, шахта следовала за семнадцатифутовым пластом чистого антрацита, что уводил прямиком на северо-восток, поддерживая Сити — и одновременно подкапываясь под него. Шахта действовала вот уже семь лет. Под Треднидл-стрит и Английским банком она под прямым углом устремилась за недлинной обогащенной частью жилы. А затем свернула на запад: поперечный туннель, известный как ствол номер два, очень богатый, пролег под Квин-Виктория-стрит, под набережной, зарылся под Темзу у моста Ватерлоо и застрял в четырехстах метрах от священного Фестивал-холла. Здесь обнаружилось еще одно многообещающее ответвление. Нежданный обвал вынудил шахтеров отступить, оставляя позади могильный тупик (3.1 жертвы). Этот пробный участок, равно как и тот, что под Английским банком, укрепили и превратили в вентиляционный и вспомогательный колодцы соответственно. Взрывая и копая, отступая и продвигаясь вперед, прокладывая рельсы, а затем — встраивая резиновую ленту конвейера и бытовые удобства, рабочие трудились в стволе номер три денно и нощно, шли прямиком на север, слегка в обход Ковент-Гардена (распоряжение свыше), чтобы взрывные работы, не дай боже, не помешали импортным сопрано. Добравшись до Британского музея и отеля, туннели с размахом удвоились: невидимые невооруженному глазу, сымитировали форму собственного поперечного сечения: .

Сам Лондон в эти ранние часы лежал пустынный и темный. В воздушно-морской черноте тут и там вспыхивали обманчивые далекие огни. Медленно проехала машина (сменный рабочий возвращался домой); ее одинокий рев наводил на мысль о паровозе, что катится по узкоколейке за последней партией груза. По бессчетным лондонским канавам струилась вода; в ней отражались фонари. Рабочие в касках собирались у пересечения стволов, точно так же, как дневная смена внизу дожидалась кабины лифта.