— Немногословная натура, — откомментировала Вайолет. — Ну, хоть что-то.
Она коротко рассмеялась; Вайолет умела быть суровой к себе самой.
Губы Хофманна сложились в тонкую решительную складку, по-прежнему бесцветную; лицо превратилось в картонную маску.
Теперь уже Хофманн, искоса наблюдая за ней, еле заметно улыбался.
— Слишком много на себя берешь, — фыркнула Вайолет, защищаясь, теряя почву под ногами. — Тоже мне, умник выискался. — Она пошарила в сумочке, ища сигареты. Жалкое зрелище!
— Кой в чем я разбираюсь, — ухмыльнулся Хофманн.
— Говорите, говорите!
Но Хофманн прав. Вайолет нашла сигарету, горестно закурила, словно его здесь не было. А затем вновь оглядела сверху встающий над водой Манхэттен, арену бесчисленных битв (уж эти молодые актрисы!), и ей стало еще хуже. Впервые Вайолет заулыбалась. Чуть не плача.
А Хофманн смотрел вниз, упершись локтями в парапет. Она протянула руку, погладила его по плечу.
Остальные уже возвращались; путешественники спускались вниз по ступеням. Вот-вот выплеснутся на широкую смотровую площадку.
— А я всегда это говорил, — твердил Гэрри, — голова у женщины пустым-пуста. Ничегошеньки внутри нет. Мы только что своими глазами в этом убедились.
— Ха! Скажете тоже! — запротестовала Луиза.
— Я ему по яйцам врежу, — пообещала Саша. — Сам небось не Родосский мыслитель.
— Чему вы смеетесь? — Она глядела на Норта из тьмы — в резкий солнечный свет. Для Кэддока тесный проем оказался препятствием не из простых.
Саша указала на Вайолет и Кена Хофманна: два четких силуэта на фоне неба; Кен, протянув руку, дает прикурить. Прямо как на картине; и смотрятся очень по-нью-йоркски.
— Так все же, что вас сподвигло на это путешествие? — полюбопытствовала Вайолет.
Хофманн зажег сигарету: вот вам и ответ. Подразумевающий случайность.
Саша держала Норта под локоть.
— Какой чудесный снимок! Прямо как в сигаретной рекламе. Про что же там было-то?
— У меня нет телевизора, — напомнил ей Норт, но послушно уставился на пресловутую пару.
— «Стайвесант»,
[102]— предположила Гвен.— Точно!
«Междунарооодный паспорт…
В мир удовольствий…»
— Вайолет снималась в одном из этих роликов, — доверчиво поведала Саша. — А вы разве не знали?
— Ну, всем понравилось? — обернулась Вайолет. — Как там вид?
Джеральд хохотал. Лицо его словно расплылось вширь от горизонтальных морщинок, а голова подпрыгивала вверх-вниз. Неестественный какой-то смех.
— Там наверху кто-то написал: «ОЗЗИ, ДОМОЙ!» Представляете?
— Вот уж не ожидал, — нахмурился Дуг.
— Все это до того бессмысленно, — прошептал Борелли Луизе. Он уже отвернулся от моря и Манхэттена внизу. — Что-то мы такое странное делаем. Вам не кажется? Ездим в места вроде этого только затем, чтобы…
Вот она, тщета бытия — забрались на головокружительную высоту и лазаем внутри медной головы вверх-вниз… Море — как грязное зеркало. Но Борелли был не из тех, кто долго предается отчаянию; по лицу видно, что мысли его уже приняли иной поворот.
— Вперед, к новому приключению! — воскликнула Саша. И пихнула локтем Вайолет.
А Луиза обернулась к Борелли.