Ностальгия

– Это очень важно, что кому-то не все равно, куда ты себя растрачиваешь, – отвечаю немного невпопад и мы садимся, по-прежнему держась за руки, на краешек кривоногого диванчика, и сидим с прямыми спинами, глядя в глаза друг другу.

– Всегда есть кто-то, кому не все равно, надо только уметь его заметить.

– Что поделать, слеп я сердцем от природы и чутьем волшебным обделен.

– Это практикой постоянной достигается и тренировками многочисленными.

– Мне трудно противиться вашему опыту.

– У меня вовсе нет такого опыта, я сужу об этом по учебникам.

– Такая очаровательная женщина не может судить о любви по учебникам, – убежденно говорю я.

– От вас снова веет жаром.

– Да, мне не на кого было его растратить – отношения с Сарой не вышли за рамки служебных.

– Тяжело вам приходится.

– Хоть вы меня понимаете.

– Это так важно, чтобы хоть кто–то тебя понимал.

– Мне важно, чтобы меня понимали именно вы.

– Я смогу, я психолог по образованию.

– Увы, психология тут плохой помощник. Даже докторская степень вряд ли спасет.

– Вы меня пугаете.

– Мне кажется, вы сами себя пугаете, Шар.

– Нет, я определенно вас боюсь, Ивен.

Ее ладонь жжет мне руку. Я с усилием отрываюсь от ее глаз и опускаю взгляд на ее губы. Они приоткрыты. Они нестерпимо манят меня. Я сошел с ума. Ложбинка под ее пухлой нижней губой – центр вселенной. Мне уже ничего не страшно и никакие гипновнушения надо мной не властны.

– Вы боитесь не меня – себя.

– Чертов искуситель, – грубость из ее губ вылетает чудесной музыкой. – Я уже ничего не боюсь, – добавляет она шепотом. И я касаюсь ее губ. Нам не хватает воздуха – мы забываем дышать. До чертиков неудобно сидеть вот так рядом, склонившись друг к другу, и целоваться, как сумасшедшие, не догадываясь сменить позу и обняться, наконец.

– Ивен... – произносит она хриплым шепотом, и я пью ее жаркое дыхание и снова впиваюсь ей в губы, я каннибал, тысячи поколений поедателей человеческого мяса бурлят во мне, требуя крови, я жадно покусываю ее податливую плоть, ее язык, я целую кончик ее носа, я впиваюсь в ее шею, я исследую губами ее лоб, ее глаза, когда я касаюсь языком восхитительно нежной мочки, она вздрагивает и снова тянется ко мне, ее горячие прикосновения пронзают мою шею насквозь, молнии простреливают меня до самого паха.

Шармила умудряется подняться, она снова целует меня, пока мои ладони жадно исследуют ее тело и никак не могут остановиться. И вот уже только жар в голове. Только кровь гулко бухает в огромный там-там. И я шепчу что-то несуразное, и она отвечает мне тем же, мы не понимаем ни слова, мы говорим на разных языках и тела наши переводят то, что мы хотим сказать. Кажется, я рву какие-то кружева. Я рычу, как зверь. Ее стон смешивается с моим. Мы плывем, не касаясь земли. Я не понимаю, что я и где я. Жар от меня растекается, грозя сжечь все вокруг. Я не слышу ничего, кроме биения ее тела, и выключаюсь к дьяволу, как сгоревший предохранитель, вспыхиваю в дикой вспышке короткого замыкания, свет от меня виден за сотни миль и спутники наблюдения наверняка фиксируют странную аномалию. И приходя в себя среди клубка спутанной одежды, на пушистом полосатом ковре, с прикушенной до крови губой, я понимаю – моя жизнь до сих пор – сплошная репетиция и я родился только что и этот новый мир мне чертовски нравится.

– Ивен! – теплая ладонь нежно касается моей мокрой от пота груди. – Что же это такое, Ивен! Так не может быть!

Она гладит мои плечи, нежно касается своими длинными пальцами мышц моего живота, целует в шею, ерошит волосы. Она исследует меня жадно и пытливо, словно мы не виделись вечность, и я понимаю, что так оно и есть, я только что увидел ее, измятую моим диким порывом, она прекрасна в своей наготе, и мне досадно, что я не помню ничего и только хочется снова и снова быть с нею, ощущать ее, слушать ее дыхание и ловить жаркий шепот, и невидимая волна снова подхватывает нас, несет куда-то, в ушах снова шумит и я тону в ее бездонных глазах.

– Милый... не здесь... – пытается она слабо протестовать, но я уже ничего не слышу, мы тянемся друг к другу и вновь сливаемся в единое целое, слова ничего не значат для нас, мы пьем друг друга, измученные всепоглощающей жаждой, и никак не можем напиться.

– Я люблю тебя... люблю... – шепот ее, как далекая капель, едва доносится до меня, и я снова превращаюсь в сверхновую.