Ностальгия

— Мы — «Лоси»! — орем в ответ. Автодокторы потихоньку отпускают наши тормоза.

— Зачем мы здесь?

— Чтобы убивать!!

— Не слышу!

— Убивать! Убивать!

— Я хочу видеть трупы! Горы трупов! Пирамиды трупов!

— А-А-А-А-А!!

— Примкнуть штыки! Взвод… вперед!

Черно-бело-зеленый мир. Тени растворились. Кровь гудит в ушах. Острие штыка, — как компас, указывает путь. С ревом поднимаемся в атаку. Мчимся вперед, обтекая остатки зданий, просачиваясь сквозь них. Главное теперь — ноги в развалинах не переломать.

— Рыба, не отставай! Под ноги смотри, лохушка! Не видишь — подвал там! Мышь, сунь туда плазму! Паркер, следи за «мошками»! Держать дистанцию, остолопы!

Чьи-то ноги торчат из-под завала. Пластиковая кукла таращит на меня присыпанные пылью глаза. Рухнувшая стена открывает вид комнаты в разрезе. Горит деревянная кровать. Из дверного проема выскакивает человек. То есть он думает, что выскакивает. На самом деле он ковыляет, шатаясь. В руках оружие. Вид его ужасен — кровь из ушей заливает его шею, одежда — кокон из мокрых красных тряпок, облепленных бетонной пылью. Он слепо делает пару шагов, раскачивая стволом перед собой. Все это я вижу в секунду, на бегу, походя сшибая его короткой очередью. Как на стрельбище. От вида дергающегося от попаданий тела я чуть не кончаю — настолько острое наслаждение испытываю, видя своего противника лицом к лицу. Что-то новое… Встряхиваюсь.

— Рыба, ты хрена ворон ловишь! Почему не стреляла, лохушка?

— Не успела, сэр! Я все поняла, теперь справлюсь, сэр! — Автодоктор превратил ее в счастливого человека, от мандража ни следа. Словно подтверждая сказанное, она бьет куда-то поверх моей головы длинной очередью, недогоревшие пороховые стаканчики трухой сыплются ей под ноги. На такблоке гаснет красная точка. — Я попала, сэр! Я в него попала, сэр!

— Патроны береги, зараза! — в сердцах выговариваю я восторженному ребенку. Вот ведь что дурь с человеком делает. Только что превратила кого-то в кашу, может быть впервые в жизни, а радуется, словно легкий билет на экзамене вытащила.

Герильос постепенно оживают. Оглушенные, вылезают из подвалов, которые мы походя забрасываем плазменными гранатами. Пытаются отстреливаться. Некоторые в панике пытаются уйти в дыму, слепо ковыляя вдоль стен. «Мошки» выдают нам цель за целью. Короткие очереди М160 трещат отовсюду. «Убей!» — заводим себя, орем дико, только нас не слышит никто, кроме нас самих. «Убей!» — Паркер рушит очередную стену, за которой «мошки» обнаруживают несколько целей. «Убей!» — Рыба вовсю бухает очередями, безбожно растрачивая боезапас. «Убей!» — Нгава отщелкивает скобу плазменной гранаты, закидывает ее в черный провал подвала — огонь в дыре! «Убей! Убей! Убей!» — Крамер бьет в дыму от бедра, крошит всех подряд: и тех, кто стреляет, и кто такблоком не опознан — гражданские, громила-ковбой из древнего фильма, только пулеметов тогда не было. Кол пристраивается среди камней, выцеливает оппонентов-снайперов, изредка коротко щелкает. Развалины вокруг полыхают, как факелы, аж броня нагревается. Из земли вверх — шикарный фонтан, взрывом сбило пожарную колонку, каким-то чудом еще есть давление в магистрали. Лупим по провалам окон из подствольников, обрушивая остатки стен, поджигаем, что еще не сгорело. Коробочки позади крошат гусеницами кирпичи, то и дело брызжут огнем, поддерживая нас. Идем, как нож сквозь масло. Дальше снова уцелевшие дома. И вдруг:

— Снайпер, снайпер! Санитара!

— Взвод, стой! Рассредоточиться! Укрыться!

Мы вышли к намеченному рубежу. Устраиваюсь за плитой рухнувшего балкона. Маню к себе Рыбу. По сторонам еще трещат очереди, гулко бухают разрывы подствольников — остальные взводы подтягиваются. Впереди, в дыму, многоголосо свистит что-то, и — БАМ-БАМ! — беспилотники открывают сезон охоты.

— Ты, дуреха, будешь так палить — без патронов останешься. Поэкономнее будь. Тут еще осталось в кого пострелять, — выговариваю я запыленному забралу Рыбы. — Переложи магазины из мешка в подсумок, пока время есть. Воды попей.

Рыба кивает, стаскивает вещмешок и начинает суетливо копаться в нем. Теплая вода противна на вкус.

18