Ностальгия по черной магии

Есть ли еще на свете горы, с их заснеженными вершинами и грациозными сернами, перелетающими с утеса на утес, или и они рухнули с ужасающим грохотом, покуда Бретань и устье Луары заливали воды Атлантики, в Париже лил дождь, а в мире царило запустение?

Мы как раз расходились, варвары возвращались в лагерь, придворные в замок, а охотники в свои дома и в особняк Великого Монарха, когда вдруг раздался звук клаксона, все подскочили, это би-бип было настолько неуместным, что все застыли в растерянности и изумлении; то был здоровенный грузовик, с папашей Мишленом[26] на лобовом стекле и румяным здоровяком-шофером, он сигналил нам фарами, сворачивая на дорогу, ведущую к замку, из-за опущенных стекол неслись звуки рэпа, в кабине даже было прикноплено несколько снимков.

– Эй, – позвал дальнобойщик, – эй, парни, к замку Щамбор сюда?

Заметив Обсула, он махнул ему рукой, это могло значить и подойди, малыш, и что-нибудь более фамильярное, типа эй, малыш, двигай-ка сюда. Старец в это время уже направлялся к замку, издали я видел, как он обернулся, посмотрел на грузовик и на нас, столпившихся вокруг, а потом, словно охваченный страхом, перешел на рысь и скрылся за воротами.

С этой минуты и ход вещей, и мое восприятие реальности снова пошатнулись. Шофер вылез из грузовика; у меня проблемы со сцеплением, вроде барахлит, – пожал руку Обсулу, – я так понимаю, ты здесь главный, показал на прицеп и сказал: тут куча всякого товара, книги, картины, в замке это не помешает, а? У меня было странное ощущение, что передо мной мое второе я, что этот человек – мой двойник, явившийся невесть откуда, чтобы напомнить мне о чем-то забытом, теперь уже смутном и неопределенном, впечатление было настолько отчетливым, что в какой-то момент я испугался, а вдруг все присутствующие это заметят и закричат, показывая на меня пальцем: смотрите, смотрите, это он; но шофер снова сел за руль, а Обсул сказал: оставь машину на стоянке и ступай за нами в замок, есть разговор.

На следующее утро, возвращаясь с охоты, мы обнаружили неподалеку от кладбища изувеченное тело старца, а из зеркал начали выходить люди, присоединяясь к нам, словно они были живые и такие же реальные, из плоти и крови.

Во славу нового Завоевателя устроили грандиозное празднество в лесу, Обсул сделал широкий жест и повелел выпустить в чашу тридцать юных девственниц, дав сигнал к началу охоты: следовало достойно отпраздновать победу – тушение чертовой трубы и замирение областей, а значит, стоило поразвлечься и повеселиться; но покуда все население Шамбора толкалось в зарослях, поднимая знатную дичь, чтобы в лучшем виде завершить вечер, раздался громкий лай, крики и вопли, сначала удивленные, потом испуганные, мы поймали странное существо, полумужчину, полуженщину, некоторые части тела у него были волосатые, другие покрыты чешуей, оно до крови укусило одного охотника, и Обсул проткнул его копьем. В наши сети, сомнений не было, попался демон, явившийся из ада.

Вечером над картиной охоты – эту фиговину положили на бетонную плиту, и трубачи завели ритуальную оду – сгустилось тревожное, странное ощущение, и, когда кто-то примчался с криком, что убили старца, что его повесили рядом с кладбищем, а в животе у него торчит кол, оно перешло в откровенную панику. Какие-то силы вторглись в пространство, которое жило до сих пор как под колпаком, где все считали себя защищенными от мрака и злых чар. Больше негде было укрыться от зла, это нам показали совершенно ясно.

Возвращаясь в замок с трупами старца и чудовища, – на них смотрели с одинаковым благоговейным страхом, – мы с удивлением обнаружили вчерашнего водителя грузовика, он устроился на лужайке, кузов машины был откинут наподобие прилавка, какие бывают на рынках, там был целый ворох книг, гравюр и картин с маленькой табличкой Распродажа, скидки на татуировку, завидев нас, он громко закричал, спешите, время скидок ограничено. Первое, что бросилось мне в глаза, была Джоконда в своей золотой раме и даже под стеклом, прямо как в Лувре, у меня, наверное, глаза полезли на лоб, потому что торговец поспешно сказал, усмехаясь, да-да, паренек, продается, это частная собственность, только для знатоков. Я уже знал, что мне напомнило пойманное существо: улыбку Моны Лизы, только еще страшнее.

Нас как будто вдруг втянула какая-то мощная центрифуга, наш взгляд на веши совершенно изменился, стопки книг, к примеру, выглядели офигительно, там были только книги по искусству, более того, по современному искусству, можно подумать, он вынес всю библиотеку Бобура[27] или Токийского музея. Искусство дадаизма и сюрреализма. Поп-Арт. Искусство XX века. Тридцатые годы в Европе: грозные времена, Католическая Порнография и Бруно Ричард представляет, россыпь пестрых обложек неприятно и в то же время сладко резанула по глазам. Я делаю татуировки, сказал продавец, могу в точности повторить на коже любой рисунок из этих книг, разницы не заметишь.