Ностальгия по чужбине. Книга первая

— Слушай, имей совесть: я почти сутки не спал…

— Ты не ответил на мой вопрос.

— Я обычный связной, Коля…

— Господи, неужели не повысили? За столько-то лет!..

— Будем говорить обо мне?

— А почему бы, собственно, и не поговорить?

Серостанов попробовал водку и печально кивнул головой — даже несмотря на три кубика льда и исправно работающий кондиционер, выпивка все равно казалось теплым пойлом. — Я, к твоему сведению, почти два года ни одного русского человека в глаза не видел. Ты знаешь, что такое одичать среди феллахов?

— Откуда ж такое счастье? — хмыкнул Коровин.

— Смеешься?

— Слушаю.

— Как там Москва? Как Даргомиловская? Заасфальтировали наконец или по-прежнему раскопана?..

— В конторе сменилось руководство.

— «Ура, ура вскричали тут швамбраны все!..» — пробормотал Серостанов и пригубил водку. С момента последнего глотка она стала еще теплее.

— В ближайшее время тебя отзовут, — не отрываясь от созерцания стакана, сообщил Коровин.

— Навсегда отзовут?

— Там тебе скажут.

— И ты приперся сюда, чтобы сообщить мне эту новость?

— Коля, я связной.

— Тебя что, заклинило? — вскипел Серостанов. — Я уже эту информацию слышал.

— Тогда сообщу еще одну: через два часа мне надо быть в аэропорту.

— Что я должен сделать по этому поводу? Купить тебе билет в первый класс?

— Выслушать меня, — ровным голосом произнес Коровин. — Спокойно выслушать, Коля. Внимательно. И без реплик.

— Я не в форме, приятель, — Серостанов, прищурившись, посмотрел на долгожданного связного. — Спокойно у меня не получится. Я чувствую. К тому же, ты меня активно раздражаешь, Коровин. Тебе знакомы такие ощущения?

— Странно… — Связной ГРУ с нескрываемым сожалением посмотрел на свой пустой стакан и покачал головой. — И чем это я тебя так раздражаю? В назойливости меня вроде бы заподозрить трудно — появляюсь раз в несколько лет…

— Ты почему пароль сразу не сказал?

— Приглядывался, Коля…

— К кому ты приглядывался?

— К тебе.

— Я так сильно изменился?

— Знаешь, все мы за последнее время изменились, — Коровин вздохнул и неожиданно улыбнулся. — Как живешь, земляк?

— Живу потрясающе, — буркнул Серостанов. — Скоро заведу пять жен и вообще перестану снимать галабию… Говори, с чем приехал?

— Ты можешь съездить в Израиль?

— Это с моим-то арабским?

— Повторить вопрос?

— В принципе, могу.

— Поясни, что значит, в принципе?

— Это значит, земляк, — медленно отчеканил Серостанов, — что я по-прежнему приписан к Каиру. Как и положено журналисту, специализирующемуся на арабах и их долбаных проблемах. На арабах, понимаешь, братишка Коровин, а не на евреях. Разница между двумя этими национальностями во многом определяет историю второй половины XX века… Пользуясь редким случаем, хочу тебе также сообщить, что государством Израиль в моей бюрократической конторе профессионально занимаются другие парни. Для этого, кстати, они и сидят в Иерусалиме, где у них есть отделение. То есть, целый корпункт. Так что, мне надо будет вразумительно объяснить своим лондонским шефам, чего это вдруг меня потянуло в иудейские края…

— А ты что, Коля, числишься в своей конторе в антисемитах?

— Это не в британских традициях.

— Тогда в чем же проблема?

— Сколько времени я должен там пробыть?

— Денек-другой… — Коровин неопределенно пожал плечами. — Все зависит от того, как быстро управишься.

— Что там?

— Надо встретиться с одним человеком… — Коровин продолжал вертеть в руках пустой стакан. — Человек, Коля, очень серьезный. Вернее, не столько сам человек, сколько то, что он должен передать…

— А кроме меня, это сделать некому?

— Странные вопросы задаешь, Коля.

— Я вообще стал странным за эти два года… — Серостанов навалился на край столика. — То меня держат в масле и упаковке без каких-либо объяснений, то, вдруг, бросают, как какого-то заурядного курьера в самое гиблое место на Ближнем Востоке… Имею я право знать, что вообще происходит?

— Я сказал тебе то, что мог, — сухо отчеканил Коровин. — А насчет «какого-нибудь заурядного курьера» хочу заметить, земляк, что ты — просто зажравшаяся и неблагодарная свинья! Ведь, наверное, даже приблизительного понятия не имеешь, что значит передать мини-контейнер у самого входа в Рокфеллер-центр, под носом у ищеек ФБР, которые пасут тебя даже в сортире, когда ты воду в унитаз спускаешь! Короче, Коля, каждый занимается своим делом. Так что, не греши на ближних — Бог не простит…

— Ну, ладно, не лезь в бутылку, — Серостанов впервые улыбнулся.

— Ты же понимаешь: будь у Центра варианты, тебя бы туда не послали. Проблема даже не с людьми. Просто оттуда очень трудно, практически невозможно что-то вывезти. Границы перекрыты глухо, всего один международный аэропорт, контрразведка почище нашей будет… Не страна, а концлагерь какой-то!..

— А им иначе нельзя, — пробормотал Серостанов. — С волками жить…