Читаем Ностальгия по Японии полностью

Ностальгия по Японии

Когда действие завершилось, Люля ждала Владика на скамейке, и герой, опьяненный аплодисментами и цветами, сел рядом, твердо веря в скорое развитие событий. Он еще раз победительно оглядел юную москвичку: она была воистину хороша и, получив театральное образование в Нижнем Новгороде, как никто другой могла оценить его триумф.

Конечно, дело должно было начаться с комплиментов артисту, и Владик ждал, когда они прольются на его белокурую голову. Но комплиментов не было. Молодые люди обменивались общими фразами о Москве, Ленинграде и южной погоде. И тогда, не выдержав, Владик задал Люле прямой вопрос:

- Как вам понравился спектакль?..

Люля заплакала.

Владик был взволнован: такого глубокого сопереживания он не ожидал. Дав Люле воспользоваться платком, он решил ускорить признанье и ласково коснулся девичьего плеча.

- А как вам понравился я? - спросил он, наполняясь настоящей нежностью.

- Это было ужасно! - сказала Люля и зарыдала еще безутешнее.

Стржельчик был совершенно сражен: такой прямоты и решительности суждений он еще не встречал. С этого момента и началась его долгая и счастливая зависимость от Люли и ее авторитетного мнения.

А ее не взяли в Японию! Как хотите, но это было несправедливо.

Может быть, изложенная мною история знакомства Люли и Владика в действительности выглядела не совсем так или даже вовсе не так, и Владик рассказал ее мне, сгустив романтические краски, но я слушал его рассказ во время гастролей в японской столице, и в моем потрясенном сознании она запечатлелась именно такой...

Позже, уточнив год и место действия, я спросил Людмилу Шувалову, так ли это было.

- Примерно так, - сказала Люля, - только я не плакала.

- А Владик сказал, что плакала, - растерялся я.

- Ему показалось, - сказала Люля.

На этом простом примере, вслед за великим Куросавой, легко убедиться, как многогранно прошлое, как дробятся в нестойкой памяти разных героев одни и те же факты и как трудно потом доказать что бы то ни было...

Но, закутываясь в туман версий и разночтений, не забудем о том, что Фудзияма была близка, как сама истина, сияя чуть левее и впереди нашей ежедневной дороги.

Откажемся от доказательств.

Тот, кто увидит Фудзияму, обязан быть счастливым.

16

Я не был уверен в том, что он - это он. Потому что его заметки о Японии были подписаны другим инициалом. Но фамилия совпадала. И даже если бы он оказался кем-то другим, он все равно должен был быть, по меньшей мере, из Ташкента. Или из Самарканда. Или из Ферганы...

Короче говоря, я позвонил в посольство, благо, дежурный телефон нам всем велели записать на всякий пожарный случай...

Хотя куда уж пожарнее: американцы говорили, что советским летчикам, которые подожгли южнокорейский "Боинг", нужно немедленно предоставить бесплатную поездку по Америке, пригласить в Белый дом и рукой президента приколоть высшие армейские ордена. Они добились такого эффекта, какого не могли бы добиться несколько бригад американской морской пехоты.

Раньше японцы хотели освободиться от американского морского присутствия и от их военной базы на острове Окинава. А теперь хотят освободиться прежде всего от нас. И уже во вторую очередь - от американцев.

Итак, я позвонил, и дежурный по посольству откликнулся. Когда я назвал себя, он сказал:

- Как же, Владимир Эммануилович, я вас знаю. Мы с женой видели вашего "Гамлета".

- Ну вот, легче разговаривать, - сказал я, - у меня вот какой повод: нельзя ли с вашей помощью узнать токийский телефон корреспондента Рашидова? У меня такое предчувствие, что он - мой земляк, а может быть, даже одноклассник...

Дежурный сказал:

- Ну, это вряд ли, Владимир Эммануилович, он выглядит старше вас.

Я сказал:

- Внешность обманчива, у меня внук есть.

Он сказал:

- Тогда, пожалуй, возраст подходит... А разве вы не ленинградец?

Я сказал:

- Теперь ленинградец, а учился в Ташкенте.

Он сказал:

- Опять подходит... Он оттуда... Его телефон: 582-55-47.

Я сказал:

- Спасибо... А как его имя-отчество? На тот случай, если это не он?..

Он сказал:

- Это вам будет трудно... Его зовут Каххар, через два "ха", Фаттахович, через два "тэ".

Я сказал:

- Для меня нетрудно. Я больше двадцати лет жил в Ташкенте. Хотя одноклассника звали не так.

Он сказал:

- Рашидов сейчас в отпуске, должен вернуться через пару дней. А вы пока приходите к нам, было бы приятно встретиться, поговорить... Мы тут с вашими ребятами обмолвились о футбольном матче... Хорошо бы в субботу...

Я сказал:

- Я-то, к сожалению, в футбол не играю... Но наши играют, я спрошу... А у вас машина есть?

Он сказал:

- Я, к сожалению, безлошадный. Но у Рашидова машина есть...

Я сказал:

- Дело, конечно, не в этом, но хорошо, чтобы он оказался Ириком...

Он сказал:

- Ириком? Ну, тогда вряд ли... А вы все-таки приходите... У нас тут еще свой магазинчик есть...

Я сказал:

- Да, я слышал. Кое-кто из наших уже побывал...

Он сказал:

- И вы побывайте: метро - серая линия, станция Комиаго... Как раз хорошие куртки завезли, мужские, на меху - "Аляска"...