Ностальгия по истокам

Итак, аранда интересует именно эта земная и райская изначальность, составляющая одновременно историю и пропедевтику. Именно в это мифическое время человек стал тем, что он есть в настоящее время, и не потому, что он был «сформирован» и воспитан Предками, а прежде всего потому, что он обязан повторять то, что эти последние совершали in illo tempore. Мифы раскрывают и сохраняют сакральную историю творения. Более того: посредством инициации каждый юный аранда узнает не только то, что произошло in principle, но и окончательно обнаруживает то, что он уже был здесь, что в какой-то мере он принимал участие в этих решающий событиях. В действительности, его «вечная душа» есть частица «Жизни» Предка. Инициация осуществляет анамнезис. В конце церемонии непосвященному дают знать, что героем мифов, которые он только что узнал, является он сам. Ему показывают священный объект и говорят: это твое собственное тело! — так как этот объект представляет тело Предка. Драматическое раскрытие идентичности между вечным предком и тем индивидуумом, который его воплощает, можно сравнить с tat tram asi Упанишад. Это свойственно не только верованиям аранда: на северо-востоке Австралии, например, когда житель племени Унапбал направляется к пещерам, где находятся рисунки wondjina (мифические существа, соответствующие тотемическим предкам), он объявляет: «Я хочу освежиться и укрепить себя, я буду вновь рисовать себя для того, чтобы пошел дождь»¹². Смерть, являющуюся результатом разрыва связей между Землей и Небом, аранда объясняют теорией трансмиграции, по которой предки, то есть они сами, — вечно возвращаются к жизни. Можно, следовательно, различать два вида изначальности, которым соответствуют два различных типа ностальгии: 1) изначальность, представляемая великим небесным Отцом и звездным бессмертием, недоступным обычному человеку и 2) баснословная эпоха Предков, во время которой возникает Жизнь вообще и человеческая жизнь в частности. И ностальгия аранда прежде всего ассоциируется с представлением о земном рае, связанным с этой второй изначальностью.

Два типа изначальности

Тот же процесс имеет место в других религиях, даже самых усложненных. Достаточно, к примеру, вспомнить об изначальности Тиамата в Энума элиш и о переходе к эпохе, представленной победой Мардука, эпохе космогонии, антропогонии и создания новой божественной иерархии. Мы можем также сравнить изначальность Урана с утверждением первенства Зевса или переход от небесного ведического почти забытого бога Диоса, к Варуна, и позднее, к Индра, Шиве, Вишну. Во всех этих случаях речь шла о создании нового Мира, даже когда речь не шла о собственно «космогонии». Но всегда возникал новый мир религии, более непосредственно связанный с человеком.

В этой замене «экзистенциальной» изначальности изначальностью скорее «спекулятивной» знаменателен тот факт, что этот процесс представляет собой более радикальное внедрение сакрального в жизнь и человеческое существование как таковое. Речь идет о достаточно известном процессе в истории религий, о процессе, не чуждом иудео-христианской традиции. В Боэнгоффере мы имеем последний пример внедрения сакрального в мирское существование исторического человека, так же как в более близкой к нам американской теологии, именуемой «смертью Бога» мы можем признать другой, секуляризированный вариант мифа об «отдыхающем боге».

Можно, следовательно, различить два типа изначальности: 1) пракосмический, доисторический, и 2) космологический или «исторический». Космологический миф открывает «священную историю», он является историческим мифом, хотя и не в иудео-христианском смысле этого слова, поскольку этот «исторический миф» не только служит моделью и примером, но и периодически возобновляется.

Можно также различать два вида религиозной ностальгии: 1) желание восстановить изначальную целостность, существовавшую до Творения (тип ностальгии даяков), и 2) Желание вернуть назад изначальное время, начинающееся непосредственно после Творения (тип ностальгии аранда). В последнем случае мы можем говорить о том, что речь идет о ностальгии священной истории племени.

Именно с этим мифом о священной истории, еще живым во многих традиционных обществах, должна сталкиваться иудео-христианская идея истории.

Глава VI Рай и Утопия: мифическая география и эсхатология

Мода на мессианизм