Ностальгия по настоящему. Хронометраж эпохи

Помню, мы как-то шли с ним тропой из Обсерватории в Бахчисарай. Смеркалось. Нас обступали заросли и заброшенные чаиры. Я видел перед собой круглый, коротко стриженный затылок Николая Александровича с крепкой лысиной. И странное наваждение! Мне захотелось ударить по затылку. Может быть, это древний инстинкт? Двое мужчин в лесу. Никого вокруг. Я понимал бред этого желания, но ничего не смог сделать с собой. Трусливо я завопил: «Николай Александрович, секундочку, я должен вернуться, я оставил плитку включенной». И еще что-то путаное врал про возможный пожар. Он понял все. Иронически пожал плечами и, не оборачиваясь, пошел вперед, сверкая, как желтой пяткой, своей лысиной.

Я прибежал домой запыхавшись. Рассказал о странном наваждении, настигнувшем меня в лесу. Я же не убийца! Что же творится со мной!..

На следующее утро я боялся встретиться глазами с Козыревым. Но он был ровен, как будто ничего не было.

Сейчас видно, как Николай Александрович плутал, ошибался, но оказался прав в направлении пути – в напряжении времени. С каким бешеным ускорением мчится оно сейчас, прессуя годы в мгновения. «Бог избрал безумие мира, чтобы посрамить мудрых», – говорит апостол Павел.

Достоевский любил историю про кувшин Магомета. Ангел, провожая Магомета к Богу, опрокинул кувшин, тот стал падать. После путешествия к Богу и по разным временам они вернулись. Кувшин все еще продолжал падать.

В этом кувшине спрессовалось наше время, когда за миг проносятся века.

Впрочем, может быть, эпизод проходил в космосе и кувшин медленно парил в состоянии невесомости.

На наших глазах ход истории убыстряется, время как бы сжимается и несется к точке схода. Сначала была бесконечность. Затем две тысячи лет Древней истории. Затем тысяча лет Средневековья. Затем пятьсот лет позднего Средневековья. Затем триста лет Новой истории. Затем сорок лет Новейшей истории. В секунде сегодняшнего дня сжаты столетия. Отсюда переизбыток информации, секунда становится клипом. Мы проживаем за день то, что наши предки за полвека. Время несется к точке схода. С. П. Капица считает, что точка схода находится в 2007 году. Учитывая последние исследования о неточности даты рождения Христа, приблизительно девять лет, эта точка может колебаться.

Вероятно, после точки схода людей ждет – если они выживут – гармоничная перспектива. И вдруг в этом надежда избежать механического апокалипсиса?

Сущное постигается лишь через видимое.

С этим выводом совпадают и астрологи: будущее тысячелетие сменяет доминанты. Вместо нервозно-агрессивных Рыб над нами будет довлеть гармоничный Водолей. Впрочем, ХХI читается точно как два андреевских креста плюс минарет. Вероятно, столетие пройдет в идеологическом противодействии христианства и магометанства.

Ну, а наша жизнь, в том числе и отпечатавшаяся на этих страницах?

Подумать только, что получается! Стал вспоминать о себе, писать книгу о человеке во времени, а получились наброски, зарисовки русских и иных интеллигентов на переломе, с кем встретился на пути, – череда случайных фигур. Череда моих мыслей, поступков следует за ними. Их не поменять! Порой жгучий стыд за них заливает лицо.

Господи, прости меня!

Сколько прегрешений, совершенных и несовершенных, было за мою жизнь, тут и гордыня, и гонор, и кощунства, и грех уныния, глупость, и запутанность в мелочевке – сколько грязных страниц, ошибок, столько ужасов… Такая темнота поперла! Но все-таки прожитая болевая, нескладная жизнь кажется счастливой, она моя, какая ни есть. И не надо мне иной.

Сейчас многие грустят, что интеллигенция уходит. Да не уходит она! Просто становится иной. Не думаю, что Леонид Десятников, Рената Литвинова или Ульяна Лопаткина менее интеллигенты, чем Александр Фадеев или Валентина Серова. Они полемично профессиональны и этим косят под западных интеллектуалов.

Что играет нам Евгений Кисин, сбросив публичный фрак, что бренчат для души его тысячедолларовые пальцы в узком кругу интеллектуалов? Дебюсси? Джона Кейджа?

«Мурку» лабает.

– Шли мы раз на д-е-е-е-ло, —
Выпить захот-е-е-е-лось…

«Е-е» – мефистофельски подпевает, стряхнув вороное крыло, Юрий Башмет, «е-е» вопит под потолком в безумном батмане Олег Меньшиков, «е-е» – воет дурным голосом ваш покорный слуга: «е, русская интеллигенция, е…»

Жги, Мурка, ты – Гимн нашего века, не «Боже, царя храни», не «Союз нерушимый», а эта блатная пародия, наша «Марсельеза», интеллигентский вклад в культуру Зоны – новшества минувшего века. Написанная, вероятно, Иваном Приблудным, она сожрала его самого во тьме лагерей.

«Е-е» – еле шевелит губами Лёлик Табаков, благодушный прародитель Владимира Машкова, Евгения Миронова, Сергея Безрукова.

Играй нас, бездомный принц, летучий губастый гость из ХХI века! Когда-то, ища лучик надежды, я писал вслед щемящему невозвращенцу:

И с крейсерской скоростью, свойственной Кисину, Россия воскресе, воскресе воистину…

С беспечной детской жестокостью кисть его пробегает по минувшей клавиатуре.

Гуляем. Тусовка. Пол кренится, как палуба.