Ностальящее. Собрание наблюдений

Искусство ли компромисса, которым отличается швейцарская политическая жизнь на всех уровнях, привело к умиротворению политических конфликтов — так, в к политике — в конце концов, большинство жителей Швейцарии представляют собой средний класс (примерно 40 % населения имеют 60 % от общенационального дохода), которому конфликты тягостны и чужды? Политик старшего поколения ответит вам с гордостью: конечно же, искусство компромисса. Политик, в недавнем прошлом взлетевший на волне студенческого движения, пожалуется на равнодушие. И оба будут по-своему правы. Количество инициатив и референдумов возрастает (с 1948 года их было более 130), но показатель участия населения в голосовании падает все ниже и ниже; наряду с внешним спокойствием (о, благословенная швейцарская тишина) в обществе нарастает ощущение политического отставания от общеевропейских и мировых процессов, внутренняя неудовлетворенность декоративностью политических институтов, декоративностью, за которой преспокойно чувствуют себя политики-«любители». «Я швейцарец, но я лечусь», — написано на обложке специального, посвященного 700-летию страны выпуска журнала. Отвечая на вопрос анкеты редакции: «Найдите три определения, точнее всего отражающих ваш взгляд на современную Швейцарию», молодые люди до двадцати лет отвечают: «изолированная, богатая, спящая», «стерильная, комфортабельная», «одинокая», «боящаяся, закрытая». На вопрос об идеальном образе завтрашней страны граждане Швейцарии XXI века ответили: «открытая (Европе), более оживленная», «с более открытым Европе лицом, более единая», «открытая, интернациональная, честная», «гуманная, самокритичная», «открытая, мирная, помогающая другим странам» и, наконец: «европейская, но всегда при своих горах». Итак, открытость при сохранении уникальности — реальная подвижка политических ориентиров при сохранении традиционного облика Швейцарии. Смогут ли молодые воплотить мечты в действительность? Зная прагматичный характер швейцарцев, я уверена — им удастся это совершить. Я встречалась и с целыми семьями, которые, обладая большими деньгами, не удовлетворены политической жизнью в стране и принципиально живут на «обочине» Швейцарии, поставив себя вне ее политических институтов. Они не ведут никакой особой политической деятельности, но протестуют против политической рутины самим своим образом жизни: живут в автофургоне, а не в стабильном доме; не участвуют в голосованиях, отчуждают себя как от политических традиций, так и от всяческих новомодных движений. По сравнению с жизнью где-нибудь в Калькутте (или даже Москве) они живут в роскоши — имеют все, что хотят, и завтра, если захотят, могут переселиться в прекрасный дом. Но их принципиальная безбытность свидетельствует о глубоком чувстве неудовлетворенности, о бродящих в крови силах, еще не востребованных.

Вопрос: «Что бы вы хотели поменять?»

Ответы: «Почти все». Или: «Почти ничего».

…Когда я выходила из редакции журнала «Эбдо», то случайно нажала в лифте не ту кнопку и вышла в город совсем на другом уровне. Не на том, на котором вошла. Здание, на одном из этажей которого располагается редакция, построено по принципу горы. Не такова ли и политическая структура страны — сколько в ней уровней и какие между ними перепады, открывается не сразу.

БЕГУЩИЙ ШРИФТ

В апреле 1992-го Китайский университет пригласил меня прочесть лекцию о современной литературной ситуации в России — по программе, посвященной Восточной Европе. Так как рейс в Гонконг (ставший впоследствии печально знаменитым) Российские авиалинии совершали раз в неделю, то несколько дней я прожила без особых обязательств. Впечатления — остались. Разбирая бумаги накануне события, я поняла, что в новом Гонконге многое изменится, а мой Гонконг останется моим.

Доктор Лоу, пригласивший меня с лекцией в университет, через несколько месяцев после нашей встречи погиб в автокатастрофе. Его памяти я и посвящаю эти заметки.

* * *

16 апреля

…Дом за домом разбросаны в университетском кампусе среди зеленых гор и долин. Моя квартира — в домике для гостей университета: спальня (белая с голубым) с огромной кроватью, холл, переходящий в гостиную, переходящую в столовую; кухня с полным набором (тостер, холодильник, чайник и т. п.), ванная комната метров 10. И я одна посреди этой красоты. Денег еще не дали. Есть уже хочу. Чай забыла в Москве. Взяла взаймы у встречавшего меня американского стажера Миши 1000 гонконгских долларов, распаковала вещички и помчалась (уже совсем одна) в местный шоп. Еле нашла (территория университета огромная, и все вниз-вверх, по горам, как козы). Шныряют по дорожкам студенты — и то слава Богу, есть у кого спросить. Придя домой, заварила чай и жутко захотела спать — но пересилила себя и еще смотрела ВВС-ньюс и какой-то дурацкий фильм, только чтобы не заснуть… А в полночь какой-то идиот позвонил по телефону. Не туда попал!