Нострадамус

Время от времени по ночам устраивалась учебная тревога. Внезапно начинал трезвонить соединенный шнурком со спальней королевы колокольчик. За пять минут им следовало встать, одеться, вооружиться и выстроиться, пряча запухшие глаза, в оружейном зале, куда приходила произвести им смотр сама Екатерина. Отпущенные на сборы пять минут уходили, кроме того, на проклятия, ругань, брань. Их утешали после этих насильственных побудок только несколько золотых монет, полученных из рук властительницы, если все оказывалось в порядке.

Они стали совершенно неузнаваемы: они стали жирными! Да, это уже не были голодные волки, тощие звери со сверкающим взглядом, бросавшиеся, что ни вечер, на охоту за добычей, какую только можно было найти в том лесу, что звался Парижем. Теперь это были сторожевые псы. А сторожевые псы — всегда жирные…

А их наряды! Их шляпы с перьями! Да-да, с настоящими страусовыми перьями — кудрявыми, свежими и пушистыми! Их переливающиеся яркими красками бархатные камзолы! Их высокие сапоги из мягкой кожи, сапоги без единой прорехи! У Буракана появился плащ вишневого шелка! Тринкмаль смог бы занять достойное место на одной из картин Веласкеса! Корподьябля одели в лазурный бархат! Страпафар носил кружева! Они были роскошны, они были разодеты с иголочки!

В тот вечер они только-только закончили ужинать. Корподьябль вылил последние капли вина из кувшина в свой кубок и одним глотком опустошил его. Этот кубок, как и три остальных, уже стоявших на белоснежной скатерти, был из чистого серебра. Корподьябль с минуту молча изучал пустой кубок, потом огляделся по сторонам и, видя, что никто не смотрит в его сторону, быстро припрятал его. А как же! Это ведь чистое серебро! Что поделаешь — привычка, инстинкт… Он широко улыбнулся. Его усы при этом протянулись за уши. В ту же минуту, взглянув на стол, он заметил, что и три остальных кубка исчезли: его сотоварищи, действительно не посмотрев в его сторону, все-таки поняли, что он сделал, и — последовали его примеру. Что поделаешь — инстинкт, привычка…

Четыре телохранителя пристально посмотрели друг другу в глаза. Минута прошла в безмолвном восхищении, в наслаждении собственной предприимчивостью и сноровистостью: это же надо — так ловко стибрить кубки! И вдруг произошло нечто странное. Буракан испустил вздох, от которого задрожали пустые бутылки на столе, и медленно вытащил из-под своего прекрасного вишневого плаща только что похищенный им серебряный кубок. Поставил его на стол.

— Зачем, Святой Иисусе, зачем это теперь?

Тут же и остальные три кубка вернулись на свои места. Да. Зачем это теперь? Зачем теперь трудиться и воровать? Зачем? Четыре тяжелых вздоха бурей пронеслись по комнате — так могла бы вздохнуть потерпевшая бедствие порядочность… Этакий ностальгический квартет…

Только друзья размечтались о былых временах, в комнату, как легкий ветерок, впорхнули, шурша шелками и благоухая нежными ароматами, четыре телохранительницы из Летучего эскадрона, четыре продувных бабенки, приставленные Екатериной к нашим храбрецам в целях воспитания, — служанки из «Белой свиньи», если еще помните их.

— Святая Мадонна, — воскликнула шатенка, — вы все еще за столом?

— Ну-ка, быстрее! — скомандовала блондинка. — За работу, благородные сеньоры!

Бывшие разбойники вскочили как ошпаренные, бросая исподтишка на красоток пламенные взгляды… Какие взгляды! В них можно было прочесть все, что угодно: гнев, бешенство, тоску, жажду бунта, все, кроме любви!

А ведь сколько им было обещано! И теперь — ничего, никакого, пусть даже мимолетного, поцелуя! Страпафар, говоря об этом, ругался на чем свет стоит и щелкал ногтем по своим острым зубам. Да, они больше не любили этих девиц, те перестали быть для них прелестными девушками, которых надо завоевать, превратились в проклятых мучительниц, обучающих правилам этикета.

Ах, эти правила этикета! Ай-яй-яй! Господи Иисусе! Теперь им надо учиться ходить, как ходят при дворе, поворачиваться на каблуках, какого черта!

Екатерина прекрасно понимала, насколько полезны ей могут оказаться эти четыре бульдога громадных размеров и без всякой морали. Она хотела, чтобы они повсюду сопровождали ее, предвидя, к каким тяжелым последствиям могут привести происходящие сегодня события. Следовательно, нужно поскорее сделать их презентабельными. Выдрессировать свору диких псов и превратить их в группу элегантных сеньоров, не применяя никаких угроз. И она их воспитывала! Воспитывала кнутом и пряником. Сейчас была очередь кнута.

В мгновение ока четыре телохранителя выстроились в шеренгу, при полном параде — в шляпах, плащах, с перевязями и рапирами на боку. Девушки приступили к весьма серьезному осмотру. Они на самом деле усердствовали. Каждая намеревалась сделать из своего бродяги великолепного дворянина. Они придирались к любой мелочи: к нарушениям осанки, к проявлениям дурного вкуса, к остаткам варварства в костюмах.