Нострадамус: Жизнь и пророчества

Казалось, слово еще витало в пространстве, когда Мишель, охваченный ужасом, освободился от чар. Однако он продолжал не отрываясь всматриваться в застывшие зрачки отца. С последним дыханием жизнь отлетела от усопшего, он освободился от земной суеты. Это было мгновение, похожее на Слово. Но сын понял, что это Слово, и в душе он пронесся через десятки, сотни лет, века и тысячелетия, прошедшие до его появления на свет.

И в то же время он понял кое-что другое. Судорожно сжавшая его шею рука матери подсказала ему: если клирик что-то заметит, он способен скрутить их в бараний рог!

Но аббат, снова набравшись сил, второпях угрожающе замахал кадилом. В своем бездушии к покойнику он утвердился подобно камню. В любой момент он мог найти повод извергнуть анафему. Но тут он неожиданно подчинился воле мальчика: католический священник втянул голову в плечи и сгорбился, ограничившись торопливо-монотонным чтением молитвы.

Когда Мишель, охваченный болью, вышел из дома и его внезапно поглотила ночная мгла, он сначала почувствовал, а потом увидел, что псы Господни исчезли. И в то же время заметил вспыхнувшую звезду и понял, что мистраль тоже издал последний вздох.

Книга первая DANSE MACABRE [3] (1513–1528)

Башня Жона-лекаря

В 1513 году, когда Пьер де Нотрдам расстался в приморской провинции со своими земными делами и обрел вечный покой, на другом побережье во всем блеске давала буйные ростки жизнь, чреватая войной.

В Риме творились чудеса: из ничего возводились языческие храмы, чудовищные по своей величине. Пятнадцать столетий одних ядовитых испарений злобы к евреям и ненависти к тому, что полно жизни, столетий кровопролития, страданий, пыток, предательства, истребления народов и злодейских убийств, лжи, интриг, отрицания Бога, охоты за ведьмами, сатанинских заклинаний и фальсификации религиозных учений, пятнадцать столетий неслыханного богохульства собрал под своим куполом новый собор Святого Петра.

Папа Лев X, вампир из дома Медичи, чтобы финансировать строительство Собора, с помощью папского кнута заставил раскошеливаться в первую очередь Германию. Между Рейном, Эльбой и Дунаем была устроена продажа индульгенций. Заботливые папские посланцы проникали в самые отдаленные римские города и веси, дабы в их сундуках радостно звенели золотые монеты. Крестьяне и горожане обирались до последней нитки. На голод, банкротство и смерть обрекал мнимый наместник Бога на земле слишком легковерный народ. Он сам пошатнул свой престол, поскольку было необходимо воздвигнуть новую Вавилонскую башню, на позолоту которой не хватало денег. Тех, кто противился новорожденной химере, папа предавал проклятию, и прежде всего гуманистов. Однако то, что Гуттен вырубил своим мечом, Мартин Лютер до него уже отшлифовал в своих Тезисах. Прошло целых четыре года, прежде чем Реформация поднялась против Рима, и восемь лет, пока горожане не ополчились как следует против духовенства.

В то время как церковь блуждала в дебрях теологии, по ту сторону Атлантики, в мире совершенно неизвестном Европе, сквозь непроходимые джунгли и болотные топи пробивалась иная жизнь. Васко Нуньес де Бальбоа — так звали испанского конкистадора. Он подготовил дорогу мастеру по массовым убийствам Писарро, вскоре последовавшему за ним, прокладывая тропу поперек Панамского перешейка. Змеи и лихорадка косили его обезумевших солдат на пути к Эльдорадо. И все-таки отряд разнузданных и одичавших католических разбойников достиг Тихого океана. Его девственные волны молотил закованный в латы прожженный бандит Бальбоа. Он водрузил крест на берегу, чтобы жажда власти и золота дала возможность Молоху опутать весь мир паутиной.

Так продолжалось, пока коварное встречное течение не перекинулось на старый континент. Уже после первого плавания Колумба новая зараза чеканным шагом прошла по испанскому побережью, а затем полонила всю страну. И теперь, чего не случалось даже в более поздние времена, сифилис, занесенный из Центральной Америки, свирепо набросился на свои жертвы. Крысиными зубами он рвал человеческие тела. Никакое покаяние не спасало от невидимой кары; ни индульгенции, ни молитвы не способны были призвать на помощь Бога. И уже вскоре ангел мести в равной мере поражал и потаскуна и папу.

В 1513 году, когда наполовину осиротевший Мишель вошел в башню Жона-лекаря, в его алхимической кухне клубились серные пары тинктуры, с помощью которой сифилитики из Сен-Реми и его окрестностей тщетно надеялись смягчить свои муки.

* * *

Каменная громада — фундамент и все этажи, доверху выложенные в духе готики времен Каролингов, — находилась за городской чертой Сен-Реми, в холмистой и заброшенной местности. Жон-лекарь водворился здесь после того, как в 1508 году вторично остался вдовцом. Укрывшийся в каменной оболочке древних циклопических стен, он все больше и больше приобретал славу чудака, хотя его медицинская сноровка по-прежнему пользовалась спросом. Но с тех пор, как он стал принимать у себя внука, жизнь в образе Мишеля еще раз вызвала его на поединок.