Нотариус

«Возьмем на время другого. Есть один продажный на примете – много просит, но ничего, толковый, – небрежно бросил Коновалов. – Зато мы вырастим своего. Ручного. Остапенко даже не подозревает, насколько крепко привязал себя ко мне и моей семье – это и будет ему худшим наказанием, пыткой. Не волнуйтесь, шеф, я не подведу. Только цели у нас с вами… чуть откладываются».

«Надеюсь, ожидание себя оправдает. Я хоть и ждал долго, но не намерен понапрасну тратить драгоценное время. Сам понимаешь», – голос говорившего осип. Перспективы шеф явно не оценил – куда ему до высоких целей Коновалова? Но заверить его, конечно, стоило.

«Будьте уверены, Денис Сергеевич! – отрапортовал Семен Викторович почти по-военному. – Вам выслать еще лекарства?» – уже другим тоном заботливо спросил он.

«Да, пожалуй, – задумчиво отозвался шеф: он никогда не признавал чужое участие, но Коновалов всякий раз добивался от него согласия, зная, когда и как это предложить. – Пусть Николай подъедет, но в конце недели. Давай, Сёма, ты у меня один остался».

«С чего и начинали, шеф», – позволил себе смешок Семен.

«К тому и пришли. Смотри, на этот раз подстраховки не будет. Мы с тобой не так юны, чтобы рисковать, а люди – не настолько глупы, чтобы не вспомнить».

«Все будет в лучшем виде».

На сим можно было считать разговор оконченным.

Коновалов удовлетворенно выглянул в окно: новенький асфальт смягчал все неровности, которыми так грешило подобие дороги до дачи Остапенко (у него так и чесались руки заказать туда асфальт – невозможно же!), а вид приятно радовал. Противное садоводство осталось позади, как и прилипчивые Остапенко, и вынужденное заточение в их гадюшнике.

Скоро, совсем скоро у него начнутся долгожданные перемены, а горизонты вновь распахнутся до бесконечности. Еще несколько марионеток пополнят коллекцию. Глупец, наивный глупец Остапенко, так и не познавший сути всех измышлений Коновалова: зачем Семену Викторовичу мировое господство и вся та чушь, что померещилась Александру? Как был мальчишка слеп, так и остался. Даже жаль, что из него не вышел достойный соперник, хотя в некоторых моментах блестящей Игры Коновалову и казалось, что мальчик вырос.

Но последний разговор все расставил по своим местам: кукловод здесь все еще он, а не жалкий нотариус, посмевший однажды влезть не в свое дело.