Ноттинг-Хелл

— Я снял ее до завтра и подумал, что нужно воспользоваться ею по полной. Трехмесячный срок аренды кончается в понедельник.

— Чудесно, — отозвалась я. — Когда возвращается Маргарита?

— В среду, — ответил Патрик. — Она сказала, что останется в Инвернессе с мальчиками, а я приеду сюда, чтобы уладить все дела. Хорошее решение, учитывая, что сейчас время карнавала. Я научил их ловить рыбу на муху в Бьюли, — со счастливой улыбкой продолжил он. — Макс поймал форель в два пуда, как раз под мостом Ловат.

Я знаю, как много такие детали значат для мужчины, так что я растроганно на него посмотрела и пожала ему руку. Было слишком шумно, чтобы ответить, но он знал (я ведь замужем за Ральфом), что я по крайней мере понимаю, если и не разделяю радость, которую он испытывает, и я действительно его понимала. Затем мы все подошли к окну.

Выглянув на улицу, я попыталась про себя описать происходящее, просто чтобы проверить свой словарный запас. Но это было невозможно. Масштаб происходящего был слишком грандиозен, ошеломляющ, богат событиями.

Под нашим балконом пухленькие негритянки лет пятидесяти в суперкоротких шортах трясли телесами под оглушающие звуки регги-бамп, и каждая из них была похожа на человека-слона.

Мне нравилось, что этим женщинам нужно просто потрясти задницей и притопнуть ногами, и они уже поймали ритм, и вот они танцуют. Я понимаю, они чувствуют музыку не только бедрами и локтями, но и глазами, и мочками ушей, для них сливаться с оглушающей, поглощающей, зубодробительной мелодией так же естественно, как дышать.

Меня слегка отвлек молодой белый мужчина, замыкавший поток людей. Он был в отглаженных джинсах, полосатой рубашке и явно хорошо обеспечен. Я практически могла читать его мысли: «Я танцую. На меня все смотрят. Пожалуйста, пусть это поскорей закончится. И пожалуйста, Господи, если я доберусь домой живым, я буду слушаться жену».

Посмотрев вниз, я почувствовала благодушие. У меня в руке банка с пивом. Я вернулась в Лондон. И почему-то сегодня все было хорошо.

Воскресенье — детский день, который начинается после трогательной мультирелигиозной церемонии, которую проводит мэр Кенсингтона.

По Ледброук-гроув движутся потоки людей, стереосистемы изрыгают мегадецибелы, от которых сердце забивается в солнечное сплетение, а мозги превращаются в яичницу.

Думаю, один раз в год такое можно и потерпеть — хотя в любом случае не больше получаса.

Чем мне нравится этот день, так это тем, что куда бы я ни посмотрела, везде, задевая плечами людей в красочных костюмах и с большим количеством перьев, толкались чудесные ребятишки.

С моего возвышения я смотрела прямо на кавалькаду девчушек в нарядах для фламенко, в многоцветных развевающихся юбках, распустившихся, словно анемоны, растущие в морской воде.

За ними следовала процессия темнокожих детей в сверкающих шляпах в виде подсолнухов и костюмах из золотой фольги. Они напоминали пирожные и были такими же аппетитными.

Так как сегодня детский день, воины армии Господа столпились на углу Элджин-крессент и Ледброук-гроув, чтобы испортить настроение язычникам и подтвердить всеобщее убеждение, что англичане чувствуют себя неуютно при массовом выражении чувств под музыку, конечно, не считая всеобщее пение «Земля надежды и славы» под тамбурины.

Христиане были в плащах с лозунгами, которые мы зачитали друг другу вслух.

— «Мой Спаситель спасет и тебя», — сказал Кас.

— «Я люблю Евангелие», — произнесла Мирабель.

Мы заметили, что никто не берет протянутые листовки.

— Мне хочется позвонить Кону и Гретхен, сказать, чтобы они оторвали задницы и ехали сюда, они упускают прекрасную миссионерскую возможность, — вероломно воскликнула я, быстро добавив, — дети, я просто шучу!

Кас и Мирабель обожают своих набожных дядю, тетю и кузенов, поэтому они одарили меня недовольными взглядами.

— Они из Кента? — спросил Патрик, скривив губы.

— Боюсь, что так, — подтвердила я.

Кас и Мирабель, хихикая, пытались придумать альтернативные слоганы, которые бы понравились толпе.

— «Как бы, черт возьми, поступил Иисус?» — предложил Патрик. — Упс, я сказал это при детях, Мими?

— Не волнуйся, мама сама часто ругается, — дипломатично успокоил его Кас, и я мысленно предсказала ему долгую и успешную карьеру в министерстве иностранных дел.

— Как насчет «Бог тебя создал — может и разрушить»? — произнес Кас.

— «Иисус умер за твою жирную задницу», — добавила Мирабель, глядя, как мимо проезжает карнавальная лодка полиции, украшенная большим баннером «Мы все разные, и это здорово».

Да, я чувствовала себя прекрасно, стоя здесь с банкой пива в руке, но даже думать не хотела о том, чтобы прийти сюда завтра.

В понедельник официальный выходной. Завтра здесь соберется еще больше народа. И люди придут с ножами и пистолетами, так что над головами весь день будут кружить вертолеты, и все, кроме самых преданных поклонников карнавала, обрадуются, когда все закончится, чтобы повториться в последние выходные августа следующего года.