Новь

Нежданов начал говорить...Марианна слушала его с каким- то окаменелым вниманием - и только тогда прерывала его, когда она замечала, что он не спешит, не останавливается на подробностях. Впрочем, не все подробности его поездки были одинаково интересны для нее: над Фомушкой и Фимушкой она посмеялась, но они ее не занимали. Их быт был слишком от нее далек.

- Ты мне точно о Навуходоносоре сведения сообщаешь, - заметила она.

А вот что говорил Маркелов, что думает даже Голушкин (хотя она тотчас поняла, что это за птица), а главное: какого мнения Соломин и что он сам за человек - вот что ей нужно было знать, вот о чем она сокрушалась. "Когда же? когда?" - Этот вопрос постоянно вертелся у ней в голове, просился на уста во все время, пока говорил Нежданов. А он как будто избегал всего, что могло дать положительный ответ на этот вопрос. Он сам стал замечать, что налегает именно на те подробности, которые менее интересовали Марианну... нет- нет - да и возвратится к ним.

Юмористические описания возбуждали в ней нетерпение; тон разочарованный или унылый ее огорчал... Надо было постоянно обращаться к "делу", к "вопросу". Тут никакое многословие ее не утомляло. Вспомнилось Нежданову время, когда он, еще не будучи студентом и живя летом на даче у одних хороших знакомых, вздумал рассказывать их детям сказки: и они также не ценили ни описаний, ни выражений личных, собственных ощущений... они также требовали дела, фактов! Марианна не была ребенком, но прямотою и простотою чувства она походила на ребенка. Нежданов искренно и горячо похвалил Маркелова и с особенным сочувствием отозвался о Соломине. Говоря о нем чуть не в восторженных выражениях, он спрашивал самого себя: что, собственно, заставляло его быть такого высокого мнения об этом человеке? Ничего особенно умного он не высказал; иные его слова даже как будто шли вразрез с убеждениями его, Нежданова...

"Уравновешенный характер, - думалось ему, - вот что; обстоятельный, свежий, как говорила Фимушка, крупный человек; спокойная, крепкая сила; знает, что ему нужно, и себе доверяет - и возбуждает доверие; тревоги нет... и равновесие! равновесие!.. Вот это главное; именно, чего у меня нет". Нежданов умолк, предавшись размышлению... Вдруг он почувствовал прикосновение руки на своем плече. Он поднял голову: Марианна глядела на него заботливым и нежным взором.

- Друг! Что с тобою? - спросила она.

Он снял ее руку с плеча и в первый раз поцеловал эту маленькую, но крепкую руку. Марианна слегка засмеялась, как бы удивившись: с чего могла ему прийти в голову такая любезность? Потом она в свою очередь задумалась.

- Маркелов показал тебе письмо Валентины Михайловны ? - спросила она наконец.

- Да.

- Ну... и что же он?

- Он? Он благороднейшее, самоотверженное существо! Он... - Нежданов хотел было сказать Марианне о портрете, да удержался и только повторил: благороднейшее существо!

- О да, да!

- Марианна опять задумалась - и вдруг, повернувшись к Нежданову на стволе березы, служившей им обоим сиденьем, с живостью промолвила:

- Ну, так чем же вы решили?

Нежданов пожал плечами.

- Да я тебе сказал уже, что пока - ничем; надо будет еще подождать.

- Подождать еще... Чего же?

- Последних инструкций. ("А ведь я вру", - думалось Нежданову.)

- От кого?

- От того... ты знаешь... от Василия Николаевича. Да вот еще надо подождать, чтобы Остродумов вернулся. Марианна вопросительно посмотрела на Нежданова. Скажи, ты когда- нибудь видел этого Василия Николаевича ?

- Видел раза два... мельком.

- Что, он... замечательный человек?

- Как тебе сказать? Теперь он голова - ну, и орудует. А без дисциплины в нашем деле нельзя; повиноваться нужно. ("И это все вздор", - думалось Нежданову.)

- Какой он из себя?

- Какой? Приземистый, грузный, чернявый... Лицо скуластое; калмыцкое... грубое лицо. Только глаза очень живые.

- А говорит он как?

- Он не столько говорит, сколько командует.

- Отчего же он сделался головою?

- А с характером человек. Ни пред чем не отступит.Если нужно - убьет. Ну его и боятся.

- А Соломин каков из себя? - спросила Марианна погодя немного.

Соломин тоже не очень красив; только у этого славное лицо, простое, честное. Между семинаристами - хорошими - такие попадаются лица. Нежданов подробно описал Соломина. Марианна посмотрела на Нежданова долго... долго... потом промолвила, словно про себя:

- У тебя тоже хорошее лицо. С тобою, думаю, можно жить.

Это слово тронуло Нежданова; он снова взял ее руку и поднес было ее к губам...

- Погоди любезничать, - промолвила, смеясь, Марианна - она всегда смеялась, когда у ней целовали руку, - ты не знаешь: я перед тобой виновата.

- Каким это образом?

- А вот как. Я в твоем отсутствии вошла к тебе в комнату - и там, на твоем столе, увидала тетрадку со стихами (Нежданов дрогнул: он вспомнил, что он, точно, забыл эту тетрадку на столе своей комнаты). - И каюсь перед тобою: не сумела победить свое любопытство и прочла. Ведь это твои стихи?