Новь

Он положил свою свободную руку себе на глаза и умолк на мгновенье. Марианна тоже ни слова не промолвила и потупилась... Она почувствовала, что он ей не сказал ничего нового.

- Я думал прежде, - продолжал Нежданов, отняв руку от глаз, но уже не глядя больше на Марианну, - что я в самое-то дело верю, а только сомневаюсь в самом себе, в своей силе, в своем уменье; мои способности, думал я, не соответствуют моим убеждениям... Но, видно, этих двух вещей отделить нельзя да и к чему обманываться! Нет - я в самое дело не верю. А ты веришь, Марианна?

Марианна выпрямилась и подняла голову.

- Да, Алексей, верю. Верю всеми силами души - и посвящу этому делу всю свою жизнь! До последнего дыхания!

Нежданов повернулся к ней и измерил ее всю умиленным и завидующим взглядом. - Так, так; я ждал такого ответа. Вот ты и видишь, что нам вместе делать нечего: ты сама одним ударом перерубила нашу связь.

Марианна молчала.

- Вот и Соломин, - начал снова Нежданов, - хоть и он не верит...

- Как?

- Нет! Он не верит... да это ему и не нужно; он подвигается спокойно вперед. Человек, который идет по дороге в город, не спрашивает себя: да существует ли, полно, этот город? Он идет себе да идет. Так и Соломин. И больше ничего не нужно. А я... вперед не могу; назад не хочу; оставаться на месте - томно. Кому же дерзну я предложить быть моим товарищем? Знаешь поговорку: один под один конец, другой под другой - и пошло дело на лад? А коли один не сможет нести - как быть другому?

- Алексей, - промолвила нерешительно Марианна, - ты, мне кажется, преувеличиваешь. Мы ведь любим друг друга.

Нежданов глубоко вздохнул.

- Марианна... Я преклоняюсь перед тобою... а ты жалеешь меня - и каждый из нас уверен в честности другого: вот настоящая правда! А любви между нами нет.

- Но постой, Алексей, что ты говоришь! Ведь сегодня же, сейчас, за нами явится погоня... Ведь нам надобно уходить вместе, а не расставаться.

- Да; и ехать к попу Зосиме, чтобы он нас обвенчал, по предложению Соломина. Я хорошо знаю, что в твоих глазах этот брак не что иное, как паспорт, как средство избегнуть полицейских затруднений... но все-таки он некоторым образом обязывает... к житию вместе, рядом... или если не обязывает, то, по крайней мере, предполагает желание жить вместе.

- Что ж это, Алексей? Ты здесь останешься?

У Нежданова чуть было не сорвалось с языка: "Да" - но он одумался и промолвил:

- Н... н... нет.

- В таком случае ты удалишься отсюда не туда, куда я.

Нежданов крепко пожал ее руку, которая все еще лежала на его руке.

- Оставить тебя без покровителя, без защитника было бы преступно - и я этого не сделаю, как я ни плох. У тебя будет защитник... Не сомневайся в том!

Марианна нагнулась к Нежданову - и, заботливо приблизив свое лицо к его лицу, старалась заглянуть ему в глаза, в душу - в самую душу.

- Что с тобой, Алексей? Что у тебя на сердце? Скажи !.. Ты меня беспокоишь. Твои слова так загадочны, так странны... И лицо твое! Я никогда не видала у тебя такого лица!

Нежданов тихонько отклонил ее и тихонько поцеловал у ней руку. На этот раз она не противилась - и не засмеялась, и все продолжала заботливо и тревожно глядеть на него.

- Не беспокойся, пожалуйста! Тут ничего страшного нет. Вся беда моя вот в чем. Маркелова, говорят, мужики побили; он отведал их кулаков, они помяли ему бока... Меня мужики не били, они даже пили со мною, пили мое здоровье... но душу они мою помяли, хуже чем бока у Маркелова. Я был рожден вывихнутым... хотел себя вправить, да еще хуже себя вывихнул. Вот именно то, что ты замечаешь на моем лице.

- Алексей, - медленно промолвила Марианна, - тебе было бы грешно не быть откровенным со мною.

Он стиснул свои руки.

- Марианна, все мое существо перед тобою как на ладони; и что бы я ни сделал, говорю тебе наперед: в сущности, ничему, ничему ты не удивишься!

Марианна хотела попросить объяснения этих слов, однако не попросила... притом в это мгновенье в комнату вошел Соломин.

Движенья его были быстрей и резче обыкновенного. Глаза прищурились, широкие губы сжались, все лицо как будто заострилось и приняло выражение сухое, твердое и несколько грубое.

- Друзья мои, - начал он, - я пришел вам сказать, что мешкать нечего. Собирайтесь... ехать вам пора. Через час надо вам быть готовыми. Надо вам ехать венчаться. От Паклина нет никакого известия; лошадей его сперва задержали в Аржаном, а потом прислали назад... Он остался там. Вероятно, его увезли в город. Он, конечно, не донесет, но бог его знает, разболтает, пожалуй. Да и по лошадям могли узнать. Мой двоюродный предупрежден. Павел с вами поедет. Он и свидетелем будет.

- А вы... а ты? - спросил Нежданов. - Разве ты не поедешь? Я вижу, ты одет по-дорожному, - прибавил он, указав глазами на высокие болотные сапоги, в которых пришел Соломон.

- Это я... так... на дворе грязно.

- Но отвечать ты за нас ведь не будешь?

- Не полагаю... во всяком случае - это уж мое дело. Итак, через час. Марианна, Татьяна желает вас видеть. Она что-то там приготовила.

- А! Да! Я и сама хотела к ней идти...

Марианна направилась к двери...