Нова и Куинтон. Без сожалений

- Ладно, я поговорю с ним, - сдаюсь я, но только то, что я это сделаю, не означает, что мой отец ответит взаимностью. Я почти не знаю его. Нет больше отговорок. Я никогда не знал его, и такое чувство, что я переезжаю к незнакомцу. Но я могу пройти через это. Я сильный. Говорю себе это снова и снова.

- Хорошою - Чарльз сжимает мое плечо и отпускает меня. - И помни, я всегда здесь, если тебе нужно будет с кем-то поговорить. - Он делает шаг назад к столу. - У тебя же есть моя визитка с номером телефона?

Я поглаживаю карман. – Да.

- Хорошо. Позвони мне, если тебе что-нибудь понадобится, - он улыбается. - И позаботься о себе, Куинтон.

- Спасибо. Вы тоже. - Я поворачиваюсь к двери, мою грудь сдавливает все сильнее с каждым шагом, который я делаю. Выйдя в коридор, я почти задыхаюсь. Но продолжаю двигаться. Дышать. И идти. Пока не добираюсь до холла, где отец ждет меня на одном из кресел в углу. Его голова опущена, он в очках читает газету, лежащую у него на коленях. Он одет в брюки и красивую рубашку, возможно, ту же одежду, которую носит в офисе ежедневно. Ему, должно быть, пришлось уйти пораньше, чтобы забрать меня, и мне интересно, как он себя чувствует по этому поводу, раздражен ли он, что ему придется находиться со мной, или рад, что я, наконец, выхожу. Думаю, мы выясним это в машине.

Я ничего не говорю, пересекая холл, чтобы подойти к нему. Ощутив мое присутствие, он смотрит на меня, когда я останавливаюсь перед ним.

Он несколько раз моргает, как будто я удивил его своим внешним видом. - Ой, я даже не видел, как ты вышел, - говорит он, убирая газету в сторону на столик рядом с креслом. Отец смотрит на часы на стене и поднимается на ноги. - Ты готов?

Я киваю, поправляя лямку рюкзака. - Думаю, да.

- Ну ладно. - Он неловко похлопывает по бокам, оглядывая холл, как будто думает, что кто-то выйдет и заберет меня от него. Поняв, что ничего не случится, что здесь только он и я, он дарит мне вынужденную улыбку. Затем он направляется к двери, и я неохотно следую за ним. Спустя десять шагов я свободен. Так просто. Это происходит так быстро. Быстрее, чем я могу справиться. В одну минуту я прощаюсь и в следующий момент уже выхожу за дверь во внешний мир на свежий воздух. Нет больше стен, чтобы защитить меня, нет людей вокруг меня, которые понимают, через что я прохожу.

Я просто существую.

Первое, что я замечаю, насколько ярко на улице. Не жарко и светло. Трава вместе с листьями на деревьях уже успела пожелтеть. Лето перешло в осень за время моего двухмесячного пребывания здесь, а я даже не заметил. Я был снаружи, но тогда был не свободен. Это совсем другие чувства. Сейчас я ощущаю себя по-другому. Нервничаю. Не уверен. Как будто вот-вот упаду.

- Куинтон, ты в порядке? - спрашивает отец, оценивая меня и снимая очки, как будто это поможет ему увидеть, что происходит в моей голове. - Ты выглядишь неважно.

- Я в порядке, - щурюсь от всей этой яркости и свежего воздуха. - Просто немного странно оказаться снаружи.

Он выдавливает из себя еще одну натянутую улыбку, затем отводит взгляд и направляется к стоянке рядом со зданием. Я следую за ним, ухватившись за ручки рюкзака, перекинутые через плечо, ветер обдувает мои щеки, и я отмечаю, насколько неестественно это ощущение. Как и автомобили, едущие вверх и вниз по шоссе и кажущиеся слишком громкими. Все слишком интенсивно, даже свежий воздух, который наполняет мои легкие.

Наконец, после того, как проходит целая вечность, мы добираемся до автомобиля, и я пристегиваю ремень безопасности, перекидывая его через плечо. В полной тишине отец включает зажигание, и мотор возвращается к жизни. Затем мы выезжаем по дорожке из гравия к шоссе, оставляя позади реабилитационный центр, место, которое за последние пару месяцев защищало меня от мира и боли, связанной с ним.

Я по большей части молчу, пока мы едем домой, и отец сначала с легкостью справляется с этим, но потом вдруг начинает засыпать меня глупыми вопросами: достаточно ли мне тепло или лучше убавить печку, голоден ли я, потому что он может остановиться и купить мне что-нибудь поесть.

Я качаю головой, ковыряя дырку на колене джинсов. - Пап, я обещаю, что я в порядке. Тебе не нужно постоянно проверять меня.

- Да, но... - он борется с собой, чтобы что-то сказать, сжимая руль так, что костяшки на его пальцах белеют. - Ты и раньше говорил, что все в порядке, но после той беседы с тобой и Чарльзом... мне показалось, что нам нужно было поговорить, но ты этого не сделал.

Он, наверное, думает о том, как я ему сказал во время одной из наших встреч, что я чувствовал своего рода ответственность за смерть матери, потому что он никогда не хотел иметь со мной ничего общего. Он был потрясен моим откровением, и я был также потрясен тем, что он, похоже, не понимал, как я себя чувствовал - как по-разному мы смотрели на вещи.