Нова и Куинтон. Без сожалений

Я смотрю в окно на Леа, которая говорит что-то Тристану рядом с машиной, подпрыгивая от холода. – Да.

- Хорошо. - Она издает вздох облегчения. - Потому что мне нужно знать, что рядом с тобой кто-то есть.

- Да. - Мое сердце сжимается, предчувствие смерти витает в воздухе. - Мама Делайлы нашла ее, не так ли? - говорю я, вцепившись в руль, стараясь не дышать слишком часто. - И она мертва.

- Она отправилась в Лас-Вегас, чтобы... Господи, я даже не знаю, как это сказать. - Она делает паузу, подбирая правильные слова, но она не понимает, что их не существует. Я уже знакома с этой рутиной, и ничего, что она скажет, не изменит исход ситуации. - Она едет опознать тело... увидеть, Делайла ли это.

Крепко сжимаю губы, чувствуя, как онемение проходит сквозь меня, как я борюсь, чтобы не закрыться. Я проходила через это раньше. Я знаю, что делать. Точно так же, как я знаю, что через несколько минут я начну оценивать каждую вещь, которую сделала неправильно, как в тот момент, когда я ушла из квартиры и оставила там Делайлу, рыдающую, разбитую и в компании с ее парнем мудаком. Боже, это никогда не закончится. Смерть. Сожаление. Раскаяние. Вина. Это замкнутый круг, и я хочу его разорвать.

- Они знают, как она умерла? - спрашиваю я неровным голосом.

- Они пока не знают, она ли это, - говорит мама, сохраняя нежный голос, пытаясь успокоить меня, но в этом есть основополагающая боль, заставляющая меня верить, что она не сомневается, что это Делайла. - Нова, ты в порядке? У тебя такой голос, как тогда, когда ты закрылась от нас.

- Я в порядке, - сижу с протянутой рукой к дверной ручке. - Спасибо, что дала мне знать, но я должна идти, чтобы подготовиться к выступлению.

- Нова, я...

Кладу трубку, не желая больше говорить об этом. Мне надоело говорить о смерти. Я больше не могу. Я просто не могу. И все же она продолжает проникать в мою жизнь. И не только в мою. В жизнь каждого, на самом деле. Она преследует всех и вся, и я хотела бы иметь власть, чтобы заставить ее уйти, чтобы больше никто не чувствовал боль, разрушение, невозможность смириться, потому что это не имеет никакого чертова смысла.

Сделав несколько вдохов, я прихожу в себя, и, отложив телефон в сторону, выхожу из машины. Леа сразу же бросает на меня взволнованный взгляд, что заставляет меня задуматься, как я выгляжу в данный момент. Но прежде чем она успевает что-то сказать, я направляюсь к входной двери, призывая через плечо Леа и Тристана. - Ребята, вы идете?

Они тихо следуют за мной, Леа взглядом сверлит дырку в моей голове, в то время как Тристан, похоже, мало на что обращает внимания. Но это не его вина. Он не знает меня, как Леа, и я знаю, что как только вечер закончится, она загонит меня в угол и забросает вопросами. Я даже не удивлюсь, если моя мама позвонит ей и расскажет, что случилось.

По сути, это все, о чем я успеваю подумать до того, как родители Джексона пускают нас внутрь. Чувствуется неловкость между Леа и мамой Джексона, когда она пускает нас в гараж, и Леа, в конце концов, остается поговорить с ней, пока мы с Тристаном загружаем в багажник и на заднее сиденье барабанную установку, мои мысли отказываются успокаиваться. Я представляю сценарии того, что произошло, вперемешку со всеми хорошими воспоминаниями о Делайле. Как мы впервые разговорились. Мне было грустно, и она заставила меня смеяться, пошутив, что у нашей учительницы английского есть усы. Это был первый раз, когда я засмеялась после смерти Лэндона. Потом мы вместе учились в старшей школе, и хотя мы не всегда были на одной волне, все было по-прежнему хорошо. Она все также заставляла меня смеяться. Заставляла меня общаться с другим миром. Заставляла меня пытаться жить, когда все, что я хотела сделать, это позволить себе умереть.

- Что-то ты притихла, - замечает Тристан, положив барабанные палочки на заднее сиденье.

- Я в порядке, - закрываю багажник и залезаю в машину, когда Леа выходит с парадной двери, неся тарелку с печеньем.

Тристан садится на заднее сиденье и пристегивает ремень безопасности, наблюдая за мной в зеркале заднего вида. - Ты уверена? У тебя какой-то больной вид.

- Все в порядке, - повторяю я, а потом замолкаю, когда Леа садится в машину. Я, наверное, должна рассказать ему о Делайле, но я не могу заставить себя говорить об этом в данный момент. Я беспокоюсь о его реакции. Не знаю, насколько они были близки, но они жили вместе, и это должно означать, что так или иначе она была не безразлична ему.

- Что это за печенье? - спрашиваю Леа, когда она ставит тарелку на колени.

- Мама Джексона дала их мне... и еще она сказала, что их семья скучает по мне. - Она вздыхает, а затем начинает рассуждать о том, как ей было неловко, когда я еду в Red & Black Ink. С облегчением отвлекаюсь на ее разговоры, кивая и соглашаясь во всех нужных местах. Но как только мы подъезжаем к парковке, я чувствую тошноту. Почему я ничего не сделала, чтобы помочь Делайле? Почему смерть всегда происходит? Почему? Почему? Почему?