Новая алмазная сутра

В тот же день полиция прибыла в Спан, вызвала всех иностранцев и поставила штамп в их паспортах: "Приказано покинуть Индию немедленно". Вивек, Деварадж, Рафия, Ашу, Мукта и Харидас разминулись с ними буквально на минуты, потому что они уехали в Дели, чтобы попробовать еще раз подать на продление виз. За день до отъезда Вивек в Дели я слышала, как она разговаривала с Нилам и говорила ей, что Ошо сказал, что если нас всех депортируют, он тоже уедет. Вивек попросила Нилам: "Пожалуйста, не позволяй ему следовать за нами, потому что, по крайней мере, в Индии он в безопасности".

Хасия и Анандо были заняты в Дели, встречаясь там с официальными лицами. Арун Неру был тогда министром внутренней безопасности, и он был в центре этой проблемы, но встречи с ним постоянно отменялись.

Когда они все-таки встретились с ним, им было "доверительно" сказано, что им нужно посмотреть внутри своей группы, чтобы увидеть, откуда идут проблемы.

Выяснилось, что Лакшми написала в министерство по внутренним вопросам и дала полное описание всех иностранных учеников, и ее слова повторяли нам: "Нет необходимости, чтобы иностранные ученики заботились об условиях жизни Ошо".

На самом деле это было необходимо, потому что для Ошо его работа была более важна, чем его жизнь, и для этого нужны были западные люди. Ошо говорил: "Мои индийские ученики медитируют, но они не сделают ничего для меня. Мои западные ученики сделают все для меня, но они не медитируют". Я не понимала этого в то время, но скоро я научилась.

В тот день, как раз перед тем, как Ошо собирался пойти на прогулку вдоль реки, были большие беспорядки перед главными воротами в Спане. Я пошла посмотреть, что происходит, и увидела, что администрация Спана была в безнадежной борьбе с группой выпивших сикхов, которые прибыли на автобусе и агрессивно кричали об Ошо и о том, что они хотят его видеть. Я бежала по газонам и зигзагам между коттеджами к веранде, на которой уже стоял Ошо, собираясь пойти на прогулку. Он был виден с дороги, и я сказала ему, пожалуйста, войди внутрь, потому что там автобус выпивших сикхов, которые становятся агрессивными.

Мы вошли внутрь, и я задернула занавески в гостиной. Снаружи начался дождь, в комнате потемнело, и когда я посмотрела на Ошо, он сказал: "Сикхи! Но я никогда не говорил ничего о сикхах. Какая глупость! Чего хотят эти люди?". И потом он сел на край дивана, ссутулился и сказал: "Этот мир безумен, какой смысл жить?" Я никогда не видела Ошо в каком-нибудь другом состоянии кроме блаженства. В период тюрьмы и разрушения коммуны он оставался незатронутым. Сейчас он не был в печали или гневе, просто усталый. Он выглядел усталым, когда он сидел и смотрел в никуда, а я стояла в нескольких футах от него, не способная двигаться. Все, что я могла сказать, было бы поверхностным, любой жест, который я могла бы сделать, был бы бессмысленным. В моем уме проплыла мысль, что это его свобода чувствовать так, и нет ничего, что я должна была бы сделать, чтобы вмешаться.

Мы оставались застывшими в нашем положении, а звуки падающего дождя наполняли комнату, и я чувствовала, как будто я стою на краю пропасти, вглядываясь в темную глубину. Как много прошло времени, я не знаю, но краем глаза я увидела луч солнца, который проник через занавеску. Я пересекла комнату и отдернула занавески - дождь прекратился. Я посмотрела наружу, там было тихо. Сикхи уехали.

"Ошо, ты хотел бы пойти на прогулку?" - спросила я. Когда мы гуляли вдоль реки, я чувствовала такую переполняющую радость, что я с трудом удерживала себя от того, чтобы не затанцевать вокруг него, как щенок, когда он шел.

Он улыбался и ждал у поляны, где несколько санньясинов пришли приветствовать его. Среди них были старые друзья, Кусом и Капил, супружеская пара, которые были из первых людей, которые приняли санньясу, с их выросшим ребенком, которого Ошо не видел с тех пор, как он родился. Он с любовью коснулся мальчика и болтал с ним на хинди долгое время. Я гуляла по воздуху. Это был первый день моей жизни, все было таким новым и свежим. С этого дня всегда, когда я окружена темнотой и безнадежностью, я останавливаюсь тихо и жду. Я просто жду.

Ночью я читала для Ошо. Я читала Библию, или скорее Сексуальную Библию, написанную Беном Эдвардом Акирли. Это была только что опубликованная книга, которая состояла из трех сотен страниц, взятых прямо из Библии, без всяких подделок. Эти страницы были чистой порнографией, и это была одна из самых больших шуток для меня, что, видимо, даже Папа не читает Библию, иначе он бы сошел с ума.