Новая чайная книга (сборник)

Два раза в год, в день рождения и в день смерти, Иван Саянге варил чифирь из сосновых почек. Остальное время года он заваривал сосновые почки в количестве стабильном и сильно меньшем, чем в эти важные для него дни. Свой чай он называл соснухой и ничего, кроме него, не пил. Даже обычной воды не пил. Рассказывал Сонику, что однажды, давно, он попробовал спирту, и спирт ему не понравился, попробовал воду – тоже не понравилась. Еще он говорил, что люди ошибаются, считая его внуком шамана. Внуком шамана, по словам Саянге, был его старший брат-близнец, которого тоже звали Иваном, отчего и возникла путаница.

Саянге не всегда жил в Южнорусском Овчарове. Он появлялся в деревне поздней зимой и покидал ее в середине мая, когда день становился таким длинным, что тень от вечерних птиц не достигала земли. В Овчарове у Саянге жили сын Иван и невестка, их взрослые дети и внуки детей, которые вырастали и куда-то девались, а их место занимали все новые и новые внуки, мальчиков традиционно звали Иванами и никто уже не различал, где чей. Старший Саянге их тоже не различал и не знал, сколько их, воспринимая потомков скорее в виде роя, нежели персонифицируя каждую пчелу. Пчелы Саянге держались компактно, занимая своими домами – действительно похожими на ульи – половину Косого переулка по лесную сторону, начинаясь через пустырь от заброшенного, проссаного лесными котами двора Петренок. Узкие трехэтажные жилища с односкатными крышами и балконом-летком, числом шесть, выстроились в шеренгу, огражденные от леса одинаковой зеленой рабицей, а со стороны дороги одинаковым дощатым забором, окрашенным синей краской. Саянге приходил на излете февраля, Саянге нес множество узелков и какие-то палочки, стянутые лианой актинидии, Саянге открывал калитку во двор крайнего улья, Саянге гладил собак, Саянге гладил подрастающих Саянге, Саянге улыбался, Саянге поднимался по крыльцу, Саянге два месяца жил как люди и иногда ходил в гости к Сонику, а в один майский день спускался по крыльцу крайнего улья, гладил собак и чьих-то внуков, открывал калитку со двора, выходил на дорогу и исчезал – и никто его не останавливал, потому что Саянге уходил всегда.

Весной того года, когда в Южнорусское Овчарово провели оптоволоконный интернет, а в здании дома культуры замироточила гуашевая фреска космонавта, в гости к Ивану Саянге приехал его старший брат-близнец, внук шамана, Иван Саянге. Новость проникла в кафе «Синий ара» благодаря Сонику, который дружил со странным дедом из Косого переулка.

Это было случайное знакомство – Иван Саянге, встреченный однажды Соником в дальнем лесу, напугал его до чертиков, потому что Соник сразу узнал старика с кладбищенского портрета, «не бойся, – засмеялся старик, – ты меня перепутал с моим братом», – и Соник действительно, присмотревшись к деду, понял, что обознался. Но со стариками часто бывает так, что их путают: седая борода, седая голова, печеное яблоко лица – пойди отличи, если не знаешь подробностей. «Иван Саянге», – представился дед Сонику, и Соник ответил: «Соник». Так началась их дружба, ознаменованная одним ярким событием – исчезновением Соника в год, предшествующий появлению в Овчарове оптоволоконного интернета и приездом Ивана Саянге, внука шамана.

Но в тот, первый раз, Соник еще не исчез.

Летом Соник любил уходить в лес на целый день, в ближний – с собаками, в дальний – один, потому что в тайге можно встретиться с тигром, но тигр не тронет человека, а вот собаку, конечно, тронет. Соник прекрасно понимал, что будет биться с гипотетическим тигром за собаку и не хотел провоцировать хозяина тайги на военные действия, поэтому просто не брал собак в дальние прогулки. И он не слышал никакого шороха, когда перед ним возник высокий старик, ниже его, Соника, всего-то на голову, а это редкость. Соник испугался сходству старика с виденным однажды портретом на старом Давидовском кладбище, где заблудился одной страшной ночью – и откуда его вывел орнитолог, случайным образом проходивший мимо; Соник испугался, дед заговорил человеческим голосом, назвал свое имя и предложил Сонику присоединиться к его, дедову, чаепитию – «я как раз собирался сварить чай», – сказал Иван Саянге Сонику, и Соник с большим энтузиазмом согласился.

Вместе расчистили от старого валежника небольшую полянку. Натаскали сухих веток. Дед разжег костер, как показалось Сонику, дотронувшись пальцем до пучка сухой травы, но когда Соник спросил старика, как это он сделал, тот показал зажигалку. У деда в узелке за спиной оказались котелок, кружка с микки-маусом и вода в трехсотграммовой бутылке из-под спрайта. У Соника в рюкзаке была вода в полуторалитровой бутылке из-под лимонада «Спорт», из которой половину Соник уже отпил. Еще у Соника была пачка крекеров и сыр. Дед взял крекер и, понюхав его, положил на место.

– Вкусно, – сказал он, – возьму еще?

– Конечно, – сказал Соник, – угощайтесь.

Дед перенюхал половину пачки, а к сыру так и не притронулся.

– Спасибо, – сказал Саянге, – давно так не обедал. А вот и вода закипела, а заварку-то я и не приготовил. Но я мигом.