Новая дверь

Эти две стены соединяет не только третья стена, но и большой бирюзовый диван, на котором сижу такая маленькая, неприметная и почти недвижимая я. Наверное, если бы я раскинулась по всему дивану – меня бы приняли за плед. Но я сижу, скрестив ноги, поэтому, скорее, меня сочтут за плюшевую игрушку – одну из тех, которых здесь так много, что новых жильцов уже просто-напросто некуда заселять.

Кажется, что нас здесь много, но ТАК ОДИНОКО я себя никогда не ощущала. Всё просто потому, что, как бы банально ни звучало, человеку нужен ЧЕЛОВЕК, а игрушки и все эти вещи его никогда не заменят – они ничего не чувствуют к себе и уж тем более к другим, да ведь и не способны они на это. Своей кульминации моё одиночество достигает ночью, когда люди пропадают с улиц и прячутся в тёплых домах, когда фонари освещают мертвенные дороги. Именно ночью одиночество душит меня своими безжалостными руками особенно сильно.

В январе, когда новый город вдохнул в меня новое дыхание, когда он просто вытолкнул из меня страх, разрушил выстроенные мною же границы, я ЖИЛА. Я бегала воодушевлённо по набережной Геленджика и старалась сфотографировать абсолютно всё: людей, птиц, волны, горы, огни. Тогда я боялась одного-единственного – упустить шанс чувствовать себя настолько живой В МОМЕНТЕ.

Тогда было хорошо, сейчас – отвратительно.

Сейчас, под конец этого апреля, я застряла в бессмысленной игре… Учёба не только по расписанию, но и во всё свободное время. Маломальский сон, быстрые перекусы на ходу и тонны работы. Я бегу за жизнью, но не успеваю за ней. Я пыталась поспеть за ней, но потеряла всё, что у меня было – все силы и даже саму себя. Я просто проиграла в этой игре наперегонки с жизнью. И теперь просто СУЩЕСТВУЮ.

Я просыпаюсь, валяюсь в кровати ещё, как минимум, минут пять. Потом тащусь в ванную комнату, смотрю на себя в зеркало, умываюсь. Наношу макияж, одеваюсь, собираю сумку, обуваюсь, выхожу из дома, бреду на остановку, еду в маршрутке, сижу в институте – и во всех этих действиях я просто существую. Но где бы я не находилась, какие бы люди меня не окружали, мои мысли своей самой незаметной частью остаются в месте, где мне всегда комфортно – в моей комнате. Куда бы я из неё не выходила, она всегда остаётся со мной, ВО МНЕ. Именно моя комната видела больше, чем все мои знакомые и друзья, именно она переживала со мной все мои чувства и никогда не мешала в их выражении. Именно она позволяет мне всегда оставаться собой, а когда я сижу не в ней, она позволяет мне хотя бы не забывать, кто я и из чего, как по кусочкам пазла, собрана.

Сейчас я всё ещё сижу, скрестив ноги, на диване и выдыхаю последние свои переживания в прохладный, апрельский воздух, пробравшийся в комнату через приоткрытое окно. В голове тихо, даже мыслей нет. А сердце издыхает от одиночества, от монотонного биения, от этой маленькой рёберной клетки, в которую оно заперто. Оно хочет вырваться в свободу, в омут бешеных чувств, в жизнь – из-за этого оно ноет внутри от боли и истекает кровью. Ему прописан диагноз – одиночество и безжизненность. Но какое лекарство от этой болезни? Порой мне кажется, что никто не узнает этого, а в особенности – я. Поэтому, как бы сильно не хотела вылечиться от этого, я приспосабливаюсь к болезни и к её симптомам. Но неужели мне делать это вечно?