Новая эпоха

— Тогда какой прок от такого лекарства? Облегчить состояние можно и теми бодрящими листьями, которые вы покупаете у нас, а теперь будете выращивать и сами, и много чем ещё. И ради этого ты рискнул углубиться в эту дикую страну?

— Есть ещё другая болотная лихорадка, нездешняя. Там, в наших странах по ту сторону Моря Мрака. Она пострашнее здешней — моли богов, чтобы они не допустили её заноса сюда. И вот от неё отвар этой коры излечивает. А ещё лучше — винная настойка на ней. Это лекарство нужно нам там, в наших странах…

— И теперь ты позаботился о том, чтобы оно у вас было и СВОЁ, — не без досады проговорил финикиец, — Как и дерево, дающее бодрящие листья…

— Разве ты сам не сделал бы того же на моём месте? — хмыкнул я, — Но ты не переживай — мы будем по-прежнему покупать и ваши листья, и вашу кору этого дерева, если вы не вздумаете задрать цену. Говорю же, нам нужно будет МНОГО…

— НАШУ кору?

— Ну да, почему бы и нет? Ты же знаешь теперь, откуда она берётся. Кто мешает тебе добыть её и для твоего города? Но мой тебе совет — не забудь прихватить и рассаду. Кору тебе и дикари местные продадут, если ты наладишь с ними нормальные отношения, покажешь им образцы и предложишь хорошую для них цену, которая не разорит тебя. А вот саженцы и семена — ты сам продал бы на их месте? Я ведь не один раз уже говорил тебе — делай, как мы…

Три дня мы заготавливали хинную кору, ободрав наполовину более четырёх десятков больших деревьев и подсушив куски коры на солнце, прежде чем сложить её в мешки. Получалось двадцать пять мешков — небольших, правда, поскольку приходилось думать и об их транспортабельности — у нас и где-то с пятнадцать — у фиников. Поискав ещё, можно было бы набрать и больше, но я запретил отходить от лагеря дальше, чем на пару примерно километров. Если местные красножопые всё ещё не обнаружили себя — это ещё вовсе не означает их неосведомлённости о нашем присутствии. У многих авторов я в своё время читывал, что новости в сельве разносятся быстро, и скорее всего, известия о нашем появлении значительно опережали нас самих. Есть у индюков для этого и дымовые сигналы, и барабаны, а появление сильного отряда чужаков, от которых не знаешь, чего ждать — новость достаточно важная. Известно им уже, скорее всего, и о разнесённой нами вдребезги громом и молниями скале на берегу моря — поэтому, наверное, и предпочитают наблюдать скрытно, пока мы не вынуждаем их к более активным действиям. И не надо их вынуждать. Мы ведь здесь не за этим, верно?

На четвёртый день, подъев значительную часть припасов, решили устроить для их пополнения ещё одну охоту. Выдвинувшиеся с Володей разведчики обнаружили, да ещё и неподалёку — вот что значит соблюдение элементарного порядка вне лагеря, если доклад нашего спецназера дословно зацитировать, то прямо "стадо свинобразов каких-то тутошних охренительной численности". После того, как мы отсмеялись, Серёга сообщил, что скорее всего, это белобородый пекари, в самом деле живущий стадами немыслимой для нашего европейского кабана численности во многие десятки, а то и пару-тройку сотен голов. Как раз в силу численности стад он и наиболее удобен как объект для масштабной охоты, отчего и стал в наши времена в Центральной Америке редким, но он же и наиболее опасен, если за подрааненным и разъярённым вожаком ломанётся вдруг в атаку всё стадо. Большая толпа — она и у номо сапиенса такая же. Чувствует свою силу и прёт в дурь, где надо и где не надо, а раз так, то какой тут спрос с неразуиной живности? Есть другой вид — ошейниковый пекари, который здесь тоже должен водиться, этот образует куда меньшие стада и в этом смысле гораздо безопаснее, но его нам — при нашей потребности в мясе — пришлось бы всё его небольшое стадо валить, чего тоже не хотелось бы. Поэтому решили, что промышляем вот этих "охренительной численности", но работают лучники, а заряды огнестрела бережём на всякий пожарный.

Стадо в натуре оказалось впечатляющим — не удивительно, что у Володи глаза на лоб полезли и более точная прикидка его численности просто-напросто не уложилась в голове. Ну не положено нормальным ДИКИМ свинтусам кучковаться до такой степени! Не три сотни, конечно, даже не две, но где-то под полторы — с учётом того, что часть была скрыта от нас кустарником — их там вполне набиралось, так что нужные нам пару-тройку десятков можно было добыть, не нанеся при этом непоправимого ущерба их поголовью.