Новая эпоха

— Нужны, конечно. Но, во-первых, он хоть и дикарь ещё тот, но ведь не совсем же дурак. Был бы совсем дураком — разве взгромоздил бы свою жопу на мавританский престол и разве ж удержался бы на нём? Вопрос он изучил и прекрасно понимает, что нужная ему боевая элефантерия начинается не со слонопотамов, которых у него в лесах до хрена, а с обученных погонщиков, которых у него ни хрена нет. А Масинисса своих и нам-то не даёт, самому мало, а уж Бохуду — тем более хрен даст. Нахрена ж ему усиливать соседа, к которому у него территориальные претензии? Поэтому Бохуду важнее, чтобы наши "индусы" ему погонщиков в товарном количестве и как следует обучили, да чтоб боевую снарягу слоновую ему к нужному моменту подогнали, а уж самих-то элефантусов он себе и без нас наловит, сколько надо. Так что ссориться с Арунтием ему не резон. А во-вторых, тесть ведь ему хорошо забашлял — и звонкой монетой, и статусными цацками. Тех двух шикарных новеньких рабынь — блондинку и брюнетку, которых мы у него видели, когда из Коринфа в Карфаген вернулись, хорошо помнишь?

— Ага, классные тёлки! — вспомнил Серёга, — Блондинка — гречанка из Аргоса, а брюнетка, кажется, армянка из Киликии?

— Вроде бы — не запомнил как-то. Но обе классные, штучный товар, в Спарте у Набиса ещё куплены. Так он их ещё и в карфагенский храм Астарты в обучение отдавал, и жрицы их там, надо думать, хорошо по постельной части поднатаскали…

— Ага, звиздой работать, вроде наших гетер, гы-гы! — хохотнул Володя.

— Ясный хрен! Так вот, прикиньте — тесть их обеих этому Бохуду подарил. Но тот, прикиньте, не столько им обрадовался, сколько жеребёнку-полукровке от испанского жеребца и крупной нисейской кобылы. Жеребёнок — уже видно, что покрупнее местных мавританских будет, когда вырастет, и тогда уж царёк наверняка только на нём и будет рассекать.

— Ага, как наши рокеры-мажоры, сынки номенклатурные, на "Хондах", когда основная народная масса на "Днепрах", да на "Уралах" пыхтела, — кивнул спецназер.

— Именно! Эти ж мавры — тоже ведь фанатичные лошадники, как и нумидийцы. Для них шикарный конь — такой, какого ни у кого больше в стране нет — круче любой самой шикарной бабы в гареме. А тут ему, считай, по его понятиям, даже не "Хонда" на фоне тех "Уралов", а скорее "Харлей Дэвидсон" на фоне мопедов "Верховина"…

— В общем, угодил Арунтий дикарю круто, — констатировал геолог, — Благодарен он ему теперь, небось, до поросячьего визга?

— И это тоже, конечно. Но главное — это же ещё и намёк, что как сегодня ему забашляли, так завтра могут ведь и недругам его забашлять, если он к этому вынудит — политика, млять…

Антилопа, значит, уже жарится, мы политику местную североафриканскую обсуждаем — ага, можно сказать, что прямо на кухне, в лучших отечественный традициях. И тут Фарзой подходит, тот самый парень-скиф, которого я у коринфского скульптора Леонтиска купил. Сейчас-то ему уже шестнадцать на носу, уже не сопливый мальчишка по античным меркам. Я ведь упоминал уже, кажется, что он окромя голых баб ещё и по скифскому "звериному" стилю хорошим спецом оказался? Вот я и прихватил его с собой в Мавританию, чтобы он живность африканскую собственными глазами понаблюдал.

— Там опять эти обезьяны с собачьими мордами, господин, — доложил он, — Мы пошли за хворостом, но они не дают нам его собирать…

— Ну так возьми в палатке лук, — разрешил я ему, — Ты ведь умеешь обращаться с ним получше меня, — тут я ему совершенно не льстил, а констатировал голый факт — эти скифы чуть ли не с пелёнок учатся ездить верхом и стрелять из лука, и даже годы рабства у греков не вытравили у парня детских навыков, которые он у нас в Испании восстановил с поразительной лёгкостью и быстротой. Я, конечно, тоже тренировался регулярно — с тех пор, как у нас появилось достаточно роговых луков критского типа, и их уже не нужно распределять по стрелкам буквально поштучно, но куда мне в этом искусстве до сына и внука потомственных конных степных лучников!

— Бесполезно, господин — они уже поняли, что это такое, и теперь прячутся при виде лучника, — тут он прав, последнюю пару дней наши испанцы не подстрелили ни одного павиана.

— А зачем вы собираете хворост у земляничных зарослей? — земляника в данном случае — не та привычная нам мелкая дикая клубника, а похожие на неё по вкусу крупные ягоды земляничного дерева, точнее — кустарника, которого здесь полно.

— Так ведь и земляники же набрать хочется, господин. Но там эти проклятые обезьяны…

— Млять, утомили уже эти грёбаные бабуины! — поддержал парня Володя, — А давайте-ка в натуре устроим на них охоту!