Новая эпоха

Коваля и его подопечную встретил невысокий симпатичный парень с автоматом за плечами. Он был моложе Софьи на пару лет, совсем юноша, и оказался очень похож на Марину.

— Приветствую, — сказал он и улыбнулся. Сходство с сестрой уменьшилось, зато вдруг проявились насмешливые искорки в глазах, точь-в-точь как те, что всегда плясали в глазах у Вячеслава. Любой понял бы — двое мужчин связаны родственными, хотя, возможно, и дальними, узами.

— Девушка, здравствуйте. Добро пожаловать. — Человек лет пятидесяти, показавшись из домика у ворот, произнёс приветствие ворчливым тоном. — Предъявите пропуск.

Соня молча протянула кусок пластика.

— Дядя Володя, давайте я всё оформлю. — Серьёзно сказал парнишка.

— Иди ты, Глебка! — Ни с того ни с сего взвился мужчина и ушёл в домик.

— Не обращайте внимания, барышня. — Улыбнулся Глеб. — Дядя Вова просто до сих пор не очень хорошо обращается с техникой, но всё сделает, как надо. Хоть и медленно.

— Пацан, я всё слышу! — Рявкнул дядя Вова из здания.

Оказалось, забор скрывал от посторонних взглядов огромный двор, а точнее, круглую, поросшую низкой травой поляну. Напротив ворот, через которые вошли путешественники, имелись другие, не такие внушительные.

Во дворе, кроме домика охранника, располагалось ещё несколько построек: длинный одноэтажный дом, избушка с маленькими окнами, летняя кухня, колодец и вольер для собак, обитатели которого, здоровые беспородные псы, пристально наблюдали за людьми. Возле избушки стояла большая деревянная табличка с надписью на нескольких языках: «баня», «лазня», «bath», «banyo», и «風呂». Кроме того, имелся рисунок — схематический человечек под струёй воды. Над дверью длинного дома тоже висело пояснение, правда, неведомые полиглоты здесь не стали ничего усложнять, ограничившись картинкой — кровать, подушка, вилка и ложка. В противоположном углу от этого «жилого комплекса» скромно стоял сельский туалет, также обозначенный говорящим рисунком.

— Ладно, Сонец. Глеб тебя проводит, а я домой. Устал, да и мать волнуется.

— Не то слово, Славка. Тётя Галя грозилась тебя водяному продать, если живой явишься, — вмешался паренёк.

Коваль, услышав о материнских угрозах, лишь хмыкнул.

— Но как же… — Кривицкая вдруг почувствовала себя одинокой и никому не нужной. Совершенно неожиданно люди, совершившие переворот в её судьбе, разбежались.

— Не волнуйся, Хромушка. Мы ещё стопиццот раз встретимся. — Славка неловко обнял девушку, пожал руку Глебу, пересёк двор и исчез за дальними воротами.

Дядя Володя вышел из домика и протянул жёлтый, теперь перфорированный, прямоугольник:

— Держите, мамзель. Первое время пропуск с собой везде носите, пока не освоитесь и не примелькаетесь.

— Дядь Вов, вы там звякните Бусловой, что мы идём.

— Не учи отца детей делать.

Глеб Сычков заскочил в домик охраны и сразу же вышел, пристраивая за плечами небольшой арбалет.

— Пойдём, нам туда. И давай свою корзинку, помогу нести.

Покинули двор через те же ворота, что и Коваль. Хромушка почему-то думала, что там деревня, но ошиблась. От ворот бежали две дороги. Одна, асфальтированная, вела прямо, а другая — узенькая, поросшая травой, налево. Глеб свернул на вторую, Софья поплелась за ним. Здесь не было деревьев, и девушка вертела головой, пытаясь увидеть как можно больше.

Сначала шли молча. Кривицкую раздирали противоречивые чувства — страх неизвестности, зависть к пока непонятному, но вполне ощутимому различию уровней жизни здесь и там, в Роднике. И в то же время душу переполнял восторг от зрелища.

Прямая, асфальтированная дорога вела к большому селу, которое отсюда казалось игрушечным. Дома утопали в зелени. Невдалеке от села поблескивала водная гладь — то ли река, то ли озеро, на берегу виднелась небольшая рощица. У самого горизонта синела полоска леса. В какой-то миг она скрылась за лиловой пеленой, а затем вновь появилась. Рощица проделала то же самое.

Дорога, по которой топали Глеб и Софья, шла под небольшим уклоном вверх, и рассмотреть, куда она ведёт, не было возможности. А окружающий луг радовал буйством красок, запахов и щебетом птиц.

Под самыми носами путников дорогу перебежало семейство куропаток. Парнишка схватился за арбалет, но не успел — трава укрыла пернатых.

Видно, Глебу надоело корчить из себя серьёзного провожатого, потому что он прервал тишину:

— Красивое прозвище. Хоть и странное.

— Спасибо.

— Наша лекарка, Татьяна Петровна, может помочь. Она с таким одной левой справляется.

Кривицкая не поверила своим ушам. Неужели здесь есть кто-то, кто может избавить от хромоты?

— Она, как Марина, колдунья?

— Нет. Обычный фельдшер. Правда, так её давно никто не называет, потому что она ещё и знахарка по совместительству. А ты откуда? Впрочем, неважно. Вижу, что из какой-то дыры.

— С чего ты взял? — Софье стало обидно за родные места.

Парень не ответил, лишь грустно хмыкнул.

«Конечно, сам-то вон, мускулистый, кожа чистая — видно, что питаешься хорошо. И одежда — джинсы, кроссовки, майка в хорошем состоянии, не рваньё. А я что — лысая, грязная, в перешитой сто раз юбке и в вязаных из тряпок лаптях».

Вслух же девушка лишь сказала: