Новая эпоха

— Так то ж смотря с кем сравнивать. Млекопитающие тогдашние тоже умом не блистали. Австралийские ехидна с утконосом потупее многих птиц, да и кенгуру далеко ли от них ушли? А вот ум того же тираннозавра рэкса по комповой томографии мозговой полости его черепушки реконструируется где-то на уровне кошака.

— Гигант мысли, выходит?

— Да нет, гигант он тушки, а мысля у него, надо думать, маленько деградировала по сравнению с мелкими и шустрыми предками. Всё-таки принципа «сила есть — ума не надо» и в верхнем мелу никто не отменял. А вот его мелкая родня, которую всё время и довольно круто прессовал крупняк, должна была сохранять и развивать башковитость. В Монголии был багараатан — трёхметровый в длину, и высота спины где-то нам по пояс. Эдакий матёрый динозавровый волчара. Раскопанный скелет неполный, но по черепу и зубам предполагается, что базальный тираннозавроид-универсал, так что шансы пережить заколбас и вымахать в нового «царя горы» он имел очень даже неплохие. Мельче его были несколько видов троодонтид — они ещё и всеядные, кстати говоря, а совсем уж мелюзгой почти куриных размеров были альваресзавриды — эти лопали даже термитов.

— Эти-то уж с хрена ли тогда не прокормились?

— Шива, который как раз и повинен в окончательном вымирании. Покрупнее юкатанского булыжника, да ещё и звезданул точно в индостанский шельф. Деканские траппы за триста тысяч лет уже было угомонились и работали в размеренном «гавайском» режиме, но тут рядом впендюривается этот грёбаный Шива, и опять двадцать пять, только ещё хлеще. Тут уже настал звиздец и уцелевшей после Юкатана мелочи.

— Так погоди, ты ж говоришь, что вот эти мелкие термитоядные динозавры как раз с курицу величиной и были? Куры уцелели, а они нет? Тем более, ты говоришь, что у них и мозги были поумнее куриных. Тогда должно было быть наоборот. Если они были, суки, такие умные, отчего ж они тогда, суки, такие мёртвые?

— Так птиц спасли не мозги, а их способность летать. Тут поклевала, что себе съедобного нашла, потом туда перелетела и там что-то тоже поклевала. Крокодильчики небольшие тоже плавали себе от берега к берегу и тоже кормились за счёт кочёвок. А чисто наземная живность вроде млекопитающих уцелела вообще только с белку или с крысу величиной. Помнишь того сумчатого в «Прогулках» величиной где-то с барсука, который гнездо тираннозавров разорить хотел? Так ты думаешь, он уцелел? Ну, кайфовал какое-то время на динозавровой падали, но когда она кончилась, он тоже вымер вслед за динозаврами. Совсем мелюзга только и выжила, отчего и господствовали потом в начале кайнозоя не они, а укрупнившиеся первыми птицы с крокодилами. Из динозавров вообще никто в размерный лимит не вписался…

— Ну, хорошо, это на суше, а в море?

— И в море такая же примерно хрень. Если нет прироста зелёной массы — нечем питаться и живности.

— В море этот эффект был мягче и замедленнее, — заметил Серёга, — Мозазавры пережили сухопутное вымирание на полмиллиона лет. Есть три кайнозойских находки — одна у нас в Поволжье и две в Америке. Но в конце концов склеили ласты и они, и у акул сравнимых с ними размеров тоже не было шансов выжить. И не факт даже, что обладатель тех «мегалодоньих» зубов в мелу был из продвинутых акульих семейств современного типа. Он мог быть вообще какого-нибудь примитивного типа, а сходство зубов — чисто конвергентное, за счёт сходной экологической ниши.

— Ну ладно, хрен с ним, пускай этот мегалодон только с миоцена существует, я не против. Ну так он же, получается, больше двадцати миллионов лет просуществовал. С чего бы ему теперь вымереть?

— Во-первых, при своих размерах он из-за акульей кровеносной системы не мог поддерживать высокую скорость долго — только в коротком рывке. Всех медлительных китов он сожрал, а на быстроходных ему стало охотиться гораздо труднее. Во-вторых, похолодал климат. Приполярные воды в плейстоцене стали для него слишком холодными. Киты к ним приспособились, а он из-за холоднокровности не сумел. И наконец в-третьих — в морях появились косатки, которые начали истреблять его молодняк. А стаей они могли справиться и со взрослым мегалодоном — ну, как стая дельфинов справляется с большой белой. А при его размерах и прожорливости он и в лучшие для себя времена не мог быть очень уж многочисленным.

— А в глубинах?

— А в глубинах вода тоже холодная — вообще около нуля по Цельсию. И там тоже надо чем-то питаться. А пищи там гораздо меньше, чем в приповерхностных слоях. Я как-то не очень представляю себе его экологическую нишу в океанских глубинах — особенно с учётом того, что исходно этот вид — шельфовый.

— Стоп! С хрена ли шельфовый? Ты ж сам говорил про Марианскую впадину.

— Да, говорил, и ещё, как раз вот вспомнил, есть находка у берегов Таити — ей двадцать четыре тысячи лет насчитали. Но это всё единичные находки, и их датировка весьма спорная.

— Да не в этом дело. Места, которые ты назвал — это ж разве шельф?