Новая эпоха. От конца Викторианской эпохи до начала третьего тысячелетия

Презрев всю эту пропаганду, флэпперы вечерами отправлялись на улицы английских городов в поисках места, где можно потанцевать. Девушек из высшего общества и из верхних слоев среднего класса компаньонка или шофер привозили на занятия в отелях или на частные уроки, а их товарки с более низких уровней социальной лестницы шли пешком или ехали на трамвае на открытые уроки в городских ратушах. Под аккомпанемент фортепиано учитель помогал освоить фигуры самых популярных тогда танцев. Джайв, уанстеп, блэк-боттом, линди хоп, шимми, варсити драг и быстрый фокстрот – все они побывали на пике популярности за это десятилетие; а с 1925 года повсюду танцевали чарльстон, охарактеризованный одной возмущенной газетой как «уродский, дегенератский и негроидный».

Большинство новых танцев приходило из Соединенных Штатов и отличалось энергичностью, весельем и неформальностью. В отличие от довоенных вальсов блэк-боттом могли танцевать все – ни место, ни одежда не имели значения. Демократичные танцы для эры расцветающей демократии. Некоторые из модных движений привезли американские солдаты, ненадолго задержавшиеся в Англии после войны; другие молодежь заимствовала из американских фильмов, выходящих в прокат по всей стране. Их называли рег-танцами, поскольку они исполнялись под регтаймовые фортепианные мотивы или попросту джаз – ту музыку, которая и определила десятилетие. Самим словом «джаз» – а это креольский эвфемизм для секса – описывались многообразные музыкальные формы с синкопированным ритмом, периодическими импровизациями и свободным приподнятым настроением. Американские группы вроде Original Dixiland Juzz Band выступали в английском Palais de Dance[41], открытом в 1919 году на территории лондонского округа Хаммерсмит. За пределами Лондона специально построенные танцевальные клубы появятся чуть позже.

Флэпперы танцевали ночь напролет и на частных вечеринках. Хозяйка из высшего общества приглашала друзей, часто всего за несколько часов, и после ужина гости танцевали под регтайм. Если не удавалось раздобыть музыкантов, годился граммофон (к тому времени они стали существенно дешевле и компактнее); в отсутствие граммофона довольствовались радио. За происходящим на вечеринках присматривали компаньонки, известные как «танцевальные матери» (а на языке молодежи – «будильники» и «огнетушители»).

Другим центром притяжения танцевальной «тусовки» в тот период стали ночные клубы, открывавшиеся по всему Лондону, несмотря на регулярные преследования по Закону о защите королевства 1914 года. Этот акт, давший правительству на время войны широкие полномочия в отношении общества и культуры, позволял закрывать развлекательные заведения в случае, если они служили «аморальным» целям. Все это придавало ночным клубам флер незаконности, подкрепляемый сообщениями об оргиях, которые якобы происходили внутри. В андеграундных клубах (например, «43» на Джерард-стрит в Сохо, подверженного частым облавам полиции) флэпперы веселились с аристократической богемой, криминальными авторитетами, студентами Оксбриджа и знаменитыми спортсменами. Заведением владела великая и ужасная ирландка Кейт Мейрик – вплоть до того, как ее поймали с поличным на продаже алкоголя без лицензии и отправили в тюрьму на полгода. Нимало не смущенная этим, она, отсидев срок, открыла новый клуб со стеклянным танцполом – Silver Slipper, «Серебряный башмачок».

Ночные клубы предоставляли флэпперам и иные удовольствия – коктейли и сигареты. Впервые женщины курили на публике и даже выставляли это напоказ, используя нарочито длинные мундштуки. Коктейли же рассматривались многими как самое романтическое проявление эпохи; в моду по очереди входили «Мартини», «Манхэттен», «Бронкс» и «Белая леди». Некоторые заведения предлагали новый вид развлечений – кабаре, развлекательную программу с музыкой, танцами и песнями, причем артисты могли выступать как на сцене, так и перемещаясь между столиков.

Флэпперы не смогли бы танцевать излюбленные танцы, заниматься теннисом, кататься на велосипеде или на заднем сиденье мотоцикла в довоенных нарядах с кружевами, пуговицами и тугими поясами, стесняющими и дыхание, и движение. Простота, легкость и комфорт – вот что требовалось, и «маленькое черное платье» Коко Шанель (1926 год) недаром стало символом эпохи. Вместе с простотой пришла и дешевизна: платья теперь шились дома всего из какого-нибудь погонного метра материи, а если взять вискозу или искусственный шелк, то удавалось еще и здорово сэкономить.