Новая Эпоха

Громыхнуло так, что едва не вытрясло душу. Сухой жар царапнул лицо, я закашлялся и поморгал ослепленный. Повсюду валялись тлеющие щепки, стены в пятнах гари, а в воздухе клубы удушливого дыма. Воняло паленым мясом, слышались негромкие стоны, вместо двери образовался обугленный и тлеющий неровный провал. В коридоре у противоположной стены обнаружилось то, что недавно было стражем – совершенно черная спекшаяся до состояния угля головешка.

Опешив, я замер и недоверчиво посмотрел на руку. Странно. Показалось, что символ вырвался откуда-то изнутри меня. Готовый, сформированный, хотя обычно приходилось оживлять либо рисунком, либо жестами… Как?

Но боль заставила отказаться от поисков ответа. Я взглянул на живот и с трудом подавил приступ тошноты. Ладно хоть внутренности вроде не грозили вывалиться. Куски кожи и мышцы срастались, кровь густела, запекалась. Встав, я увидел в углу одежду и доспехи Линаэра, кое-как натянул рубаху, штаны.

Терпимо.

В дыму послышался стон и сдавленные проклятия, тусклый свет озарил заклинательницу. Она пыталась ползти, оглушенная и изрядно исцарапанная осколками, обожженная. Но получалось плохо. Судя по всему, ударилась о стену и сломала руку.

Отыскав меч, я подошел к женщине и пинком перевернул на спину, приставил острие к груди. Но едва взглянув ей в глаза, сообразил, что ответов не добьюсь – истерика на грани безумия. Она то плакала, то смеялась, слепо таращилась в пустоту и бессвязно бормотала:

– Линаэр, я хочу к тебе. Линаэр…

– Где узница? – спросил я. Помедлил и скрипнул зубами, почувствовав себя чудовищем. Похоже, чародейка действительно любила того остроухого. А я, мерзавец, взял и устроил им драму, растоптал судьбы, мечты.

Увлекся, слишком далеко зашел в своей ненависти. Объявил врагов абсолютным злом, демонизировал.

Так гораздо легче. Но здесь таится и опасность перестать быть воином, превратиться в озверевшего душегуба. Грань зачастую почти незрима. Легче легкого найти новые оправдания для последующих убийств. Потому не стоит терять связь с реальностью. Нужно помнить, что противники зачастую являются твоим отражением, что способны и на сострадание и на привязанность… пусть и к представителям своего племени, а чужих готовы растерзать. С другой стороны неизвестно как бы поступил сам, окажись на их месте.

Ненависть – чаще лишь следствие столкновения интересов. И сие подтверждает, что не так уж мы и отличаемся.

Бешенство пошло на убыль, я заколебался. Но тут женщина издала задушенный всхлип и резко подалась вперед, напоролась на клинок. Острие вошло в грудь, из раны хлынула кровь. Заклинательница дернулась в конвульсиях и обмякла.

– Тьма! – прохрипел я с отвращением. Отступил и еще с минуту тормозил, убеждая совесть: да, виноват, но не до рефлексий, мы все же враги. Чувствовать себя дерьмом не перестал, но сумел разбить онемение и выглянул в коридор. Мазнул взглядом по трупу стража, посмотрел вдаль.

Сумрак, огоньки… и тишина. Ход узкий и извилистый, словно грызли жуки-древоточцы. Повсюду мягкий мох, на стенах тоннеля узорные светильники с пляшущими внутри светлячками-духами.

Перехватив меч поудобнее, я пожал плечами и наобум выбрал направление, прихрамывая, пошел вперед. Через пару десятков шагов выбрался в небольшой зал, почти пустой за исключением нескольких ходов и скудной мебели. Хотел проверить одно из ответвлений, но не успел, так как из крайнего тоннеля вырвались стражники.

Один из светлорожденных сразу рванул тетиву, второй выбросил руки в ритуальном жесте, а парочка мечников обнажили клинки и кинулись в атаку. Я успел упасть, пропустил стрелы и острые листья над головой. Кувыркнулся навстречу воинам и подрубил одному ноги, второго толкнул плечом, кольнул вдогонку в горло. Снова упал, закатился обратно в коридор и вжался в стену.

Вовремя. Стрела с белым огоньком на наконечнике свистнула у самого носа. Я быстро выглянул и ответил Огненным Шаром. Разметал на куски узорный стол, добил бойца, что остался без ног, и опять спрятался.

Дурак. Круглый дурак. Забыл, что Лес чувствует чужаков, предупреждает охрану. И пусть здесь не так много воинов, большинство отправились воевать с игледами, кого-то оставили просто на всякий случай. Теперь сбегутся на шум, рано или поздно догадаются обойти и ударить в спину.

Проклятье!

Услышав легкие шаги, я сделал шаг в сторону и ударил Воздушным Кулаком по лучнику, который подбирался к входу в тоннель. В очередной раз промазал, порыв ветра лишь опрокинул несколько стульев. Стрелок с испугу попятился, и у меня появилось время для второго, подготовленного загодя, заклинания. Обычная иллюзия, напитанная самым древним и простым – страхом, – сработала на ура. Воин упал на пятую точку, побледнел и тонко завыл, волшебника тоже скрутило.