Новая Эра

– А ты у нас бесстрашный герой? Мне не хочется лежать в гробу с простреленной головой, – Борис закурил сигарету. – Не знаю, переварил ты свои мысли или сразу выдал то, что накопилось. Но я бы на твоем месте подумал еще несколько раз, перед тем как действовать. Слишком опасно все это, – Борис посмотрел на Вику. – Я планирую семью, детей, наконец, купить дом, завести собаку, а не лезть на баррикады против ОМОНА.

– С таким строем, как сейчас, ты ничего не получишь. По крайней мере, дом, точно. Всю жизнь будешь копить на него. Дай бог, если к старости обзаведешься своей квартирой, – спустил его на землю Философ.

– Не знаю, как ты, но я боюсь. По-настоящему. Мне стыдно говорить об этом, но это так.

Ксюша с Викой понимали Бориса. Если протест перерастет в революцию – им не жить. Матвеев сделает все, чтобы остановить натиск. Будет стрелять по мирным жителям, давить их танками, скидывать на людей бомбы. Он не постесняется применять газ. Да что угодно, лишь бы удержать власть в своих жирных руках. Конвенция о правах человека для него ничего не значит. Он тут царь и бог. В этой стране его власть абсолютна.

– Знаешь, что я тебе скажу, Борь: лучше умереть в борьбе за свободу, чем жить в говне!

Толик внимательно слушал. Он в полной мере согласен с Философом. Тогда, на Нуле, после освобождения, он говорил с ним и поддерживал каждое его слово. Он настолько фанател этой идеей, что готов был прямо сейчас взяться за оружие, лишь бы в его будущем было сильное государство с достойным лидером. В Философе он видел этого лидера. Был готов за него умереть, лишь бы трон занял здравомыслящий человек, принципиальный и рассудительный.

– Нам всем нужно об этом подумать, – сказала Ксюша. – Ни у кого из нас нет той жизни, за которую можно было бороться, а твои призрачные идеи – это пыль в глаза.

– Пыль? Ты на самом деле так думаешь? Тогда я очень расстроен, – Философ взял у Бориса сигарету и закурил. Сначала прокашлялся, но потом втянул полной грудью сигаретный смог. – Я говорю искренне, от сердца. И знаешь что? Если у тебя нет той жизни, за которую стоило бы бороться, то почему бы не биться за жизнь твоих будущих детей? За их хорошее образование, за бесплатную, а главное, качественную медицину! За их реализацию в большом и уверенном государстве! – он еще раз затянулся сигаретой. – Я вот не уверен в том, что эта страна станет настоящим домом для моих детей, если я буду сидеть на жопе ровно. Поэтому я приложу все свои усилия, чтобы моя родина превратилась в великолепное место.

– С чего ты хочешь начать? – спросила Вика.

– Пока не знаю. Для начала хочу услышать ваш ответ. Вы со мной или нет?

– Дай нам время, – сказал Борис. – Я не готов ответить сразу.

– Нужно поговорить об этом со Стасом, – сказала Ксюша.

– Ему об этом знать пока не нужно, – проговорил Философ и затушил сигарету о край лавочки.

– Зачем тогда ты его звал?

– На самом деле я знал, что он сегодня на смене и никак не сможет вырваться. Так было задумано изначально. Он пока не готов, – отвечал Философ.

– И когда ты ему об этом скажешь? – спросила Ксюша.

– Пока не знаю, скажу ли я ему вообще об этом. Если, конечно, никто из вас не проболтается.

Никто не прокомментировал слова Философа. Все прекрасно понимали, как Стас на это отреагирует. Он, как минимум, будет в бешенстве.

– Оставлю вас, – сказал Философ и вышел из беседки. – Мне кажется, вам нужно обсудить все без меня.

Толик также поднялся с лавочки и подошел к Философу.

– Как я понимаю, Толик для себя все решил, – сказал Борис.

– Еще в ту ночь, – ответил Толик. – Беспредел полиции подтолкнул меня к этому.

Парни направились к арке, оставив Бориса, Вику и Ксюшу сидеть на лавочке. Первые десять минут никто не издал и звука. Все были напряжены, особенно Ксюша. Почему Философ не доверяет Стасу? Каким бы преданным полицейским он не был, парень всегда помогал друзьям, выслушивал их, наставлял. Почему Философ так поступает с ним? Он не достоин даже знать о планах революционера? Ксюшу чуть ли не подмывало позвонить Стасу и рассказать обо всем, однако ее что-то останавливало. Может, это была гордость? Философ попросил молчать, а Ксюша не из тех девушек, которые трепятся направо и налево.

Тишину нарушил Борис:

– Что думаете?

– Да хрен его знает, – сказала Ксюша. – Мне страшно даже об этом подумать.

– Да, но… – начала Вика. – Если честно, то я с ним согласна. Со временем режим будет только ужесточаться. Недалеко тот день, когда Матвеев захочет изменить конституцию. Назовет себя царем и отправит нас на заводы пахать.

– Ага, на плантации тростник собирать, – с сарказмом ответил Борис.

– Сегодня такое хорошее настроение было, а Философ его испортил, – проговорила Ксюша.

– Хорошее настроение? – спросила Вика. – Что-то произошло?

– Много чего, – ответила девушка, не желая делиться своими эмоциями. Ей сейчас было не до этого. Голова ее пухла от размышлений. Философ посеял в ней семя сомнения. Ксюша боялась, что оно разрастется до небывалых размеров.

– Ну, говори же, – настаивала Вика.

– Мне пора домой, – прервала ее Ксюша. – До завтра.