Новая Европа Владимира Путина. Уроки Запада для России

В Бельгии в целом, и даже в отдельном столичном регионе Брюссель, как на ладони отражаются те основные проблемы, с которыми столкнулась расширяющаяся Европа. Это и разный экономический темп развития регионов (передовая Фландрия и дотационная Валлония), и культурно-исторические разногласия народов (тяготеющие к Нидерландам фламандцы и франкофонные валлоны), и следующие за этим центробежные тенденции, переходящие в сепаратизм, и, конечно, проблема растущего мигрантского населения из мусульманских стран, меняющая облик отдельных районов и целых городов. Кстати, ислам ещё в 1970-е гг. был признан в Бельгии одной из официальных религий, а сейчас мусульманская община страны – один из главных «доноров», поставляющих молодые кадры в ИГИЛ.

Две разрушительные мировые войны, во время которых Бельгия повторно была оккупирована Германией, больно ударили по стране. Поэтому послевоенная идея экономической интеграции западной части континента под эгидой Европейского объединения угля и стали, Европейского экономического сообщества и, в финале, Европейского союза была воспринята значительной частью бельгийцев положительно. Такой союз, казалось, не только предотвратит новое завоевание страны со стороны восточного соседа, но и позволит решить внутренние культурно-национальные противоречия. Противоречия, однако, никуда не делись.

Некоторые эксперты говорят, что сила России – в её многонациональности169. Многонациональность и вытекающие из неё национальные трения привели к тому, что в Бельгии в 2011 г. был поставлен своеобразный антирекорд – страна находилась без правительства 540 дней. Именно столько времени потребовалось нидерландоязычным и франкофонным политикам для того, чтобы достичь соглашения по формированию кабинета министров. Уходящий премьер страны Ив Летрём (Yves Leterme) тогда пошутил: «Нас объединяют лишь пиво, футбол и король»170.

Чего хотят фламандцы О партии «Фламандский интерес»

Мы нуждаемся в таких лидерах, как Путин, Марин Ле Пен, Трамп, Орбан.

Том Ван Грикен, лидер партии «Фламандский интерес»171

Прямой предшественник «Фламандского интереса» (Vlaams Belang) – региональная партия «Фламандский блок» (Vlaams Blok), которая, в свою очередь, была сформирована несколькими группами политических активистов, вышедших в конце 1970-х гг. из партии «Народный союз» (Volksunie)172.

«Фламандский блок» изначально позиционировал себя как правоконсервативная, с одной стороны, и сепаратистская, с другой, политическая сила. Эти два базовых идеологических столпа сохраняются у «Фламандского интереса» и по сей день. Радикальный антикоммунизм и антисоциализм, фламандский национализм с подчёркиванием права Фландрии на сецессию, движение за запрет абортов, поддержка южноафриканского режима апартеида и требование амнистии фламандским коллаборационистам времён Второй мировой войны – вот то, чем запомнился «Фламандский блок» избирателям. В 1980 г. «Блок» впервые включил в программу вопрос иммиграции, а в июне 1992 г. молодой, не так давно пришедший в партию лидер Филип Девинтер (Filip Dewinter) опубликовал «программу 70 пунктов» против иммиграции. Именно жёсткая антииммигрантская риторика в стране, где рост мусульманской общины резко пошёл вверх и был сопряжён с увеличением преступности, сделала партию «выбором номер один» для протестного электората Фландрии.

С 1987 г. по настоящее время слоган партии – «Сначала наш/свой народ» (Eigen volk eerst), что схоже с аналогичными национальными и патриотическими лозунгами в других странах: «Британия прежде всего» (Britain first), «Америка прежде всего» (America first) и др.

В 1989 г. умеренно правые Христианская народная партия (Christelijke Volkspartij) и «Народный союз», от которого ранее откололся «Блок», Социалистическая партия (Socialistische Partij), левая и близкая к «зелёным» партия «Агалев» (Agalev) и центристская Партия свободы и прогресса (Partij voor Vrijheid en Vooruitgang) договорились «не вести переговоров и не заключать соглашений» с «Фламандским блоком».

Федеральные парламентские выборы ноября 1991 г. принесли «Блоку» более 10% голосов фламандцев, а в Антверпене партия пришла первой – за неё проголосовал каждый четвёртый горожанин. Противники «Фламандского блока» даже назвали этот день «чёрным воскресеньем».