Новая имперская история Северной Евразии. Часть II

Четверть века спустя на смену достаточно безобидному, сугубо интеллектуальному и идеалистическому революционаризму Радищева пришли первые проекты вооруженного революционного восстания. Это был революционаризм другой эпохи и иной когорты интеллектуалов, вошедшей в историю под общим именем «декабристы». Их поколению выпало наблюдать превращение революционной французской нации в империю во главе с выдающимся молодым офицером, который стал самым влиятельным правителем в Европе. «Декабристы» — тоже офицеры, выходцы из аристократических или обычных дворянских семейств, принявшие участие в войнах с Наполеоном. Наполеон для них одновременно воплощал тип нелегитимного правителя (тирана — на юридическом языке теории общественного договора) и героя, менявшего судьбы народов мира, действиями которого, казалось, руководило божественное провидение.

Это двойственное отношение к Наполеону и наследию Французской революции совпало со специфическим прочтением войны 1812 года в российском обществе. Под непосредственным влиянием императора Александра I поражение Великой Армии и изгнание Наполеона из России получило мистическую, религиозную интерпретацию. Названная почти с самого начала боевых действий «отечественной войной», часто характеризуемая и как «народная война», отмеченная примерами личного героизма, кампания 1812 года, тем не менее, после ее завершения была переосмыслена как проявление божественного вмешательства. В этой мистической интерпретации Наполеон — узурпатор и агрессор с юридической и политической точек зрения — представал воплощением Антихриста, а народные и индивидуальные жертвы — как проявления христианской добродетели. Страна-победительница представала как сообщество истинных (православных) христиан, и только потом — как политическое и культурное сообщество.

Это мистическое понимание нации и двойственное отношение к роли личности, меняющей ход истории, — в равной мере сознательному субъекту и инструменту Божественного провидения — характеризовали революционаризм декабристов. Вскоре после возвращения российской армии из заграничных походов после окончательного разгрома Наполеона в 1814 г., несколько десятков офицеров основали секретное общество «Союз спасения» (1816). В самом названии очевидны как революционные, так и религиозные (сотериологические) коннотации. В 1818 г. на основе «Союза спасения» возникла более многочисленная (до 200 человек) тайная организация «Союз благоденствия» — и вновь представление о политическом благе тесно переплетается в названии с христианской идиомой тысячелетнего царства благоденствия после второго пришествия Христа. В то время наиболее последовательно милленаристские взгляды отстаивались Англиканской церковью и евангельскими христианами, активно действовавшими в России в рамках Библейского общества. Влияние христианской мистики на заговорщиков объясняется также тем, что их кружки зародились внутри масонских лож, во многом используя поначалу их организационную структуру и связи. Трудно определенно сказать, когда масонский интерес к внутреннему духовному совершенствованию и постижению божественной тайны сменился революционным интересом к преобразованию общества, поскольку язык участников тайных обществ сохранял инерцию масонского мистицизма.

В 1820 г., после беспорядков в элитном Семеновском полку, вскрывших существование заговора, «Союз благоденствия» прекратил свою деятельность. Вместо него возникли две новые группы, уже с демонстративно «техническими» названиями. Южное общество, где главную роль играл полковник Павел Пестель, базировалось в Тульчине, «заштатном местечке» Подольской губернии на украинских землях, а тогда — штаб-квартире Второй армии на юге империи. Северное общество находилось в столице империи Петербурге.

Идеологию Северного Общества определяли гвардейские офицеры полковник князь Сергей Трубецкой, капитан Никита Муравьев и поручик князь Евгений Оболенский. Это общество ориентировалось на идеал конституционной монархии по британскому образцу, ограниченное избирательное право и равенство всех граждан перед законом, а также выдвигало требование отмены крепостного права. Южное общество придерживалось более радикальной программы, включая полную отмену монархии и перераспределение земли, половина которой должна была перейти в государственную собственность, а вторая половина — быть разделенной между гражданами-крестьянами. Павел Пестель составил программный документ Южного общества, «Русскую правду», которая во многих отношениях была близка якобинским политическим взглядам. По Пестелю, за свержением монарха должен был последовать период диктатуры Временного верховного правления (от пяти до десяти лет). Только после этого подготовительного периода российское общество могло принять республиканскую форму правления. Переходная диктатура мыслилась Пестелем как централизованная бюрократия, где губернские комиссары представляли центральное Правление на местном уровне и последовательно проводили меры, изложенные в «Русской Правде», радикально меняя облик российского общества.