Новая инквизиция

— Тебе грозит опасность, — наконец сказал Лесник. — Надо уехать, отсидеться, пока мы не распутаем весь узел.

Анна молчала. Не стала спрашивать, от кого грозит опасность и почему. И кто такие «мы» — тоже не спросила. Словно чувствовала, что Лесник не ответит.

— Но сначала давай проясним историю с Эдиком — до конца. Он расспрашивал тебя о Де Лануа? Или подводил разговор к ней исподволь?

— Нет. Её мы не упоминали. Но о другом человеке… действительно, мы говорили довольно много. Затронули его вроде невзначай, но сейчас мне… Да. На эту тему навёл Эдик…

— Кто? — спросил Лесник, догадываясь, о ком речь.

— Марат, мой сосед. Он же Фагот…

— И что ты ему рассказала?

— Так, ничего особенного. Эдик прочитал о нем статью в каком-то молодёжном журнале, и выспрашивал: что там было правдой, а что журналисты безбожно наврали.

— Что его конкретно заинтересовало?

— Ну, например, действительно ли Марат убеждённый вегетарианец. Я сказала, что все это рекламный трюк — на людях Фагот был травоядным, а дома уплетал мясо за обе щеки. Сама видела.

Он остановился (они медленно шли к выходу из парка обсерватории).

— Где видела? Когда? — его голос звучал куда тревожней, чем Леснику хотелось.

Анна по-своему истолковала его реакцию:

— Ничего серьёзного, зазвал как-то вечером в гости, к тому же мы были не одни…

— И что?

— Полный стол мяса — во всех видах. И наш вегетарианец трескал его за милую душу.

— Кто там был ещё?

— Его приятель, оба оказались навеселе, я посидела немного и ушла…

— Ты встречала этого приятеля до того? Или после?

Она задумалась. Поперёк лба пролегла морщинка.

— Не помню. Странно… По-моему… Нет, не помню.

Действительно, странно. Для девушки, запомнившей, как подавал ей шариковую ручку малознакомый человек — странно.

— Ладно. Ты можешь описать внешность этого приятеля?

— Он… по-моему, он тогда показался мне очень симпатичным… И остроумным. А вот лицо… нет, не вспоминается… Хотя все было недавно…

Это был след. Горячий след… Сотрапезник Фагота, умеющий располагать к себе, но не позволяющий себя запомнить.

Оставался один вопрос. Главный.

— Ты что-нибудь там съела?

— Марат уговорил. Утверждал, что такого блюда я в жизни не попробую. Действительно, оказалось вкусно…

— Что это было? — Леснику показалось, что вопрос задал не он, что чужой и незнакомый голос прозвучал откуда-то со стороны.

— Мозги. Жареные телячьи мозги с картофелем фри и зелёным горошком. Ничего особенного, по большому счёту.

Лесник поворачивался к ней целую вечность — и всю эту вечность он не дышал, и не билось сердце, и мир вокруг застыл черно-белым снимком… Дыев нож сам собой прыгнул в руку. Ножу нравилось убивать. Его хозяину — не очень.

Лесник замолчал. И молчал до самых ворот обсерватории. Механически переставлял ноги.

Жареные мозги… Телячьи? Хм… Прионы выдерживают температуру до трехсот градусов, не теряя своих качеств. Способности у неё уже были… Значит… Ничего это не значит! Ничего…

— Фагот тоже убит, — сказал он в воротах. — Следующей можешь оказаться ты. Сейчас садимся в машину и уезжаем. Едем в область, выберем райцентр, где ни ты, ни я никогда не бывали. Снимем тебе квартиру или дом — без агентств, письменных договоров и временных регистрации. Закупим продуктов на неделю. На работу напишешь записку, я пе…

Лесник осёкся.

Возле его машины стояли трое — двое в серой милицейской форме, один в камуфляже — и изучали «ниву» самым придирчивым образом.

В мастерских политехнического лицея было прохладно и безлюдно. И тихо. Многочисленные токарные, фрезерные, сверлильные, шлифовальные станки, циркулярные и рамные пилы, электрорубанки не перекрывали своим гулом, рёвом и скрежетом гомон лицеистов-пэтэушников. Застыли в мрачном молчании. Впрочем, один человек здесь был. И один агрегат работал.

…Нож гильотины падал с неотвратимостью судьбы. Фатума. Рока.

Казалось, его не сможет остановить ничто — ни камень, ни металл. И уж тем более — жалкий комок органики. Так и вышло. Нож завершил свой путь. Во все стороны брызнуло красным…

Сторож Петраков вытер со лба долетевшую каплю, страдальчески сморщился. Получилось плохо, некрасиво. Неровно. Станок-гильотина предназначен для рубки металла. И ни для чего другого, увы. Положенный под нож спелый помидор оказался скорее раздавлен, чем разрезан. Сторож вздохнул и стал вытирать загаженный станок. Закончив — выключил питание и прошёл в соседнее помещение. В деревообрабатывающую мастерскую.

Петраков любил бывать здесь, в учебно-производственном корпусе — в выходные или вечером, в тишине и одиночестве. Любил рассматривать застывшие режущие, сверлящие, пилящие и долбящие механизмы. Любил мечтать, как они вгрызаются в… В общем, любил представлять, как работает вся эта машинерия. Включить что-либо он попробовал сегодня в первый раз, сам до конца не понимая, откуда взялось такое желание…

…Он запустил циркулярную пилу с верхней подачей, на местном жаргоне — «Пеликана». Диск засвистел, раскручиваясь, длинные зубья слились от быстрого движения. Петраков положил на станину парниковый огурец, взялся за ручку… Диск опустился и снова поднялся. И ещё, и ещё…