Новая инквизиция

Экзистенциальная «реальность», с которой мы находимся в непосредственном контакте, никогда не перестанет нас удивлять, всегда оставаясь сложнее любой нашей модели.

А теперь расскажу вам еще одну таинственную историю, над которой стоит задуматься, чем бы она ни была, — «фактом», видимостью или параболой.

16 октября 1888 года сент-луисская «Глоуб демократ» сообщила, что три ночи подряд на маяке в Пойнт-Изабел (Техас) происходило нечто странное.

В первую ночь на маяк и прилегающую к нему территорию выпал целый ливень гвоздей. Во вторую ночь все повторилось. В третью ночь собрались толпы любопытных, чтобы посмотреть на чудо, и с неба снова упали гвозди, а также комья земли и устричные раковины.

Вот так и музыка Бетховена: как только вам кажется, что вы уловили его творческий замысел, он удивляет вас неожиданным поворотом. Возможно поэтому мы порой ощущаем, что такая музыка намного ближе к экзистенциальной реальности, чем любая теория, которую мы способны разработать.

Глава 8 ТВОРЧЕСКИЙ АГНОСТИЦИЗМ

(с дальнейшими комментариями по поводу человеческого мозга и его использования)

Одно из величайших достижений человеческого ума, — современная наука, — отказывается признать глубину cвоего творческого потенциала и в настоящее время достигла в своем развитии момента, когда этот отказ препятствует ее дальнейшему росту. Современные физики доказывают с пеной у рта, что не существует абсолютной материальной реальности и, что бы мы ни описывали, наш ум от этого неотделим.

Роджер Джонс, «Физика как метафора»

Если Колин Уилсон был прав в том, что история человечества — это история преступлений, то только потому, что у людей есть странная способность уходить из экзистенциальной реальности в придуманный мир, который они считают «реальной» вселенной, а я всегда называл гипнозом. Любой платонический «реальный» мир — это модель, абстракция, к которой мы прибегаем, когда теряемся в хаосе экзистенциальной реальности, или повседневного опыта О таком гипнотическом состоянии мы сначала узнаем от других людей, а потом обучаемся входить в него по собственному желанию. В этом гипнотическом трансе «реальный» мир настолько нас подавляет, что огромная часть экзистенциального, сенсорно-чувственного опыта без труда игнорируется, забывается или вытесняется. Чем глубже мы загипнотизированы этой «реальной» вселенной, тем активнее мы редактируем, экранируем и подстраиваем наш экзистенциальный опыт под «реальную» вселенную.

Человек, который всегда прав, вычеркивает при таком редактировании страдание и боль, которые причиняет людям. Это ведь только видимость, и, значит, этим можно пренебречь. В «реальном» мире каждая жертва — это всего лишь одна из тех «сволочей, которые портят жизнь» человеку, который всегда прав. В экзистенциальной реальности здоровенный мужик избивает ребенка; в «реальном» мире самогипноза человек, который всегда прав мстит угнетателям за унижение.

Помните метафору Ницше, в которой он сравнивает экзистенциальную реальность с бездной? В обычном смысле это просто констатация ее бесконечности: чем глубже в нее заглядываешь, тем больше видишь. В ней есть это ощущение бесконечности, вне зависимости от того, конечна она или бесконечна топологически в пространстве-времени.

Напротив, «реальная» вселенная, вернее, модель, которую мы принимаем за реальную вселенную, вполне конечна. Она компактна и аккуратна, поскольку искусственно сконструирована и очищена от всего лишнего, что несет с собой экзистенциальное восприятие. Именно поэтому люди, загипнотизированные «реальной» вселенной, не замечают окружающий их экзистенциальный континуум. «Неужели человек может быть таким жестоким?) — спрашиваем мы себя в ужасе, когда, наконец, человек, который всегда прав, совершает преступление и задерживается с поличным. Но эта жестокость существует «лишь» в мире экзистенциальных видимостей; в отредактированной и улучшенной «реальной» вселенной человека, который всегда прав, ее просто не существует.