Новая Инквизиция IV

Еще около полуминуты потребовалось патрульному, чтобы убедиться, что мы все живые люди. И только после этого он озадаченно взглянул на кинолога. Собаковод обозначил легкое пожатие плечами, а потом наклонился к хвостатому напарнику, чтобы ослабить на его холке застежку. И едва в защитном костюме пса образовалась брешь, так сразу же он завизжал, словно облитый кипятком. Животное настолько сильно рванулось с поводка, что чуть не опрокинуло своего вожатого.

— Вон тот! — выкрикнул кинолог, утягиваемый обезумевшей от паники овчаркой. — С татухой на руке!

Не знаю, как патрульный так точно смог понять своего питомца, но в мою сторону тут же уставилось все три «Всполоха», угрожающе зияя темными зрачками стволов. Но повезло, что с места не шмальнули. Значит, еще пообщаемся…

Глава 12

— Пальцы только не напрягайте, — сдержано посоветовал я, бесстрастно взирая снизу вверх на вооруженных служащих, — а то еще пальнете ненароком.

— И чего это ты такой спокойный, Юрий? — полушепотом осведомился Шурин, восседающий подчеркнуто неподвижно, чтоб не спровоцировать стражей порядка.

— Потому что паника не решила еще ни одной моей проблемы — все тем же ровным тоном ответил я.

— Тихо! — прервал нашу беседу окрик старшего патрульного. — Прекратили разговоры!

— Так а что ты предлагаешь? — иронично заглянул я в тонированную линзу его противогаза. — Просто посидеть и помолчать? У вас других дел нет?

— Э-э-э… — растерялся боец, отчаянно ища поддержки у своих товарищей. Ситуация была явно нештатная, а потому он не знал, как себя вести. — Вы должны строго следовать моим указаниям! В противном случае, будет открыт огонь!

— Да это понятно, — насмешливо фыркнул я, — только ты ж не говоришь, что делать.

— Э-м-м… ну… для начала молчать и не двигаться!

— Как скажешь! А дальше что? Арестуешь меня до выяснения? Вызовешь группу задержания? Сообщишь «черным кокардам?»

— Кхм… ну, да, пожалуй… — озадаченно протянул патрульный.

— А может я просто покажу вам документы? Думаю, в этом случае большинство вопросов отпадет само собой.

Боец нерешительно оглянулся на своих напарников, а затем утвердительно кивнул. Тогда я медленно встал из-за стола, держа раскрытые ладони на виду, а потом двумя пальцами извлек из кармана джинсов бордово-черное удостоверение ГУБИ. Шурин и Варяг, следуя моему примеру, тоже достали корочки и раскрыли перед служащими.

— Ох, ё… так вы… блин…

Старший патрульный опустил «Всполох» и схватился за голову. Хоть в документах ни полусловом не говорилось о том, что мы из боевого подразделения, но он, похоже, оказался догадливым парнем. Солдат быстро смекнул, кемименно могут быть подозрительные здоровяки, на которых так странно реагирует служебная собака.

— Вам не нужны проблемы, да и нам тоже, — осторожно намекнул я на возможную ответственность за нарушение инквизиторского инкогнито. — Поэтому, может, просто разойдемся и никому не станем рассказывать о том, что мы вообще встречались?

— Хм, ну да… Не возражаю.

— Ну тогда, поменьше дыма на дежурстве, парни. Берегите себя.

Торопливо распрощавшись, патрульные вместе с кинологом и все еще дрожащим псом свалили в закат. А я и пара ликвидаторов вернулись за столик, да продолжили прерванное обсуждение. И если Варяг, который Александр, произошедшее воспринял без особо волнения, то Шурин еще долго недоверчиво косился в мою сторону. Но когда я уже собирался в лоб у него спросить об этом, у меня зазвонил мобильник.

— Жарский, слушаю.

— Алё, Факел, это я, — раздался в трубке каркающий голос Гиштапа. — Есть две новости по твоему участию в «Нисхождении». Одна плохая, вторая тоже плохая. С какой начать?

— Давайте с «тоже плохой», Анатолий Петрович.

— Ну, тогда слушай, — хрипло проворчал полковник. — Твое участие в программе одобрили.

— Это ж наоборот хорошо, товарищ командир, — криво ухмыльнулся я.

— Хрен знает, я бы так не сказал, — недовольно отозвался комбат. — Как по мне, то лучше никого не подвергать таким испытаниям.

— Это вопрос точки зрения и вынужденной меры, — не стал я спорить с начальством. — Что еще вы там мне хотели сообщить?

— А вот вторую бы я отнес к разряду «хороших», если б не знал твою неугомонность, — с плохо скрытым раздражением изрек офицер. — Короче, помнишь ты просил выйти на семью старшины Краснова, погибшего вместе с тобой в бою?

— Помню, — односложно буркнул я, уже догадываясь, к чему собеседник клонит.

— Ну а теперь забудь. Я лично с женой старшины разговаривал по поводу его тела. Она в очень категоричной форме запретила тревожить могилу своего мужа. Можешь мне поверить, слово «стервятники» было самым приличным в ее речи.

— Это да, — протяжно выдохнул я, невольно обращаясь к памяти воскрешенного бойца, — Лизавета она такая. К ней на кривой кобыле не подъедешь, тут действовать нужно напористо и решительно.

— Жарский? — настороженно позвал меня комбат.

— Да, товарищ полковник?

— Ты чего это там удумал?

— Ничего криминального, — изобразил я улыбку. — Раз уж у вас не вышло, то вопросы с телом старшины я беру на себя.