Новая исповедь экономического убийцы

О нет, подумал я. Я же хотел на Амазонку, а не в Африку. Я стал искать Эквадор в атласе. К моему удивлению, на Африканском континенте его не было, но в указателе я обнаружил, что Эквадор действительно находится в Латинской Америке. На карте было видно, что истоки могучей Амазонки берут свое начало в андских ледниках на территории Эквадора. Далее я узнал, что джунгли Эквадора — самые обширные и труднопроходимые в мире, а местные жители ведут сегодня такой же образ жизни, как и их предки тысячелетия назад. Мы приняли это назначение.

Окончив курсы Корпуса мира в Южной Калифорнии, мы в сентябре 1968 года направились в Эквадор и оказались среди людей, которые действительно жили так, как коренное население Северной Америки до колонизации. В Андах мы работали с потомками инков. Я никогда не думал, что подобные места еще сохранились. Ведь до этого единственными латиноамериканцами, с которыми мне доводилось общаться, были состоятельные ученики в школе, где преподавал отец.

Мне понравились туземцы, жившие охотой и земледелием. Я ощущал странное родство с ними. Каким-то образом они напоминали мне друзей-бедняков из городка моего детства.

Однажды на взлетно-посадочной полосе нашей общины появился человек в деловом костюме, Эйнар Грив. Он был вице-президентом Chas.T. Main, Inc. (MAIN), международной консалтинговой фирмы. Эта организация, предпочитавшая оставаться в тени, изучала целесообразность выдачи Всемирным банком миллиардного кредита Эквадору и его соседям на строительство гидроэлектростанций и других объектов инфраструктуры. Эйнар, к тому же, был еще и полковником запаса армии США.

Он начал вести со мной разговоры о преимуществах работы в такой организации, как MAIN. Когда я упомянул, что до вступления в Корпус мира меня приняли в УНБ, поэтому мне предстоит вернуться к ним, он сообщил мне, что иногда выступает как их посредник. Он посмотрел на меня так, как будто оценивал мои возможности. Теперь я понимаю: он занимался обновлением моего досье; особенно его интересовала моя способность к выживанию в условиях, которые большинству жителей Северной Америки показались бы враждебными.

Пару дней мы вместе провели в Эквадоре, а потом поддерживали связь по почте. Он попросил готовить для него отчеты с оценкой экономических перспектив Эквадора. У меня с собой была портативная пишущая машинка, я любил печатать и с удовольствием выполнял его просьбу. За год я послал ему по меньшей мере пятнадцать подробных писем, в которых высказывал свое мнение о политическом и экономическом будущем Эквадора, а также оценивал растущее недовольство туземцев, их попытки противостоять нефтяным компаниям, международным агентствам по развитию и прочим организациям, пытающимся приобщить их к цивилизации.

Когда моя миссия по линии Корпуса мира была выполнена, Эйнар пригласил меня на собеседование в штаб-квартиру MAIN в Бостоне. В беседе он подчеркнул, что основным бизнесом MAIN была инженерия, но крупнейший клиент MAIN, Всемирный банк, недавно потребовал, чтобы они взяли в штат экономистов для составления экономических прогнозов выполнимости и определения важности инженерных проектов. Эйнар посетовал, что нанял трех экономистов очень высокой квалификации с безупречными дипломами: двух — со степенью магистра и одного доктора наук. Они все провалились самым жалким образом.

— Никто из них, — сказал Эйнар, — не в состоянии сделать экономический прогноз по странам, где нет надежной статистики.

Он рассказал мне, что их также не устроили условия контракта, по которому им предстояло выезжать в такие отдаленные страны, как Эквадор, Индонезия, Иран и Египет, чтобы интервьюировать местных руководителей и самим оценивать перспективы экономического развития в этих регионах. С одним случился нервный срыв в отдаленной панамской деревне; панамские полицейские сопроводили его в аэропорт и отправили обратно в Штаты.

— Твои письма свидетельствуют о том, что ты в состоянии работать даже при отсутствии доступа к достоверным данным. А учитывая условия, в которых тебе довелось существовать в Эквадоре, ты, я уверен, сможешь выжить почти везде.

Он сказал, что уже уволил одного экономиста и готов поступить таким же образом с остальными, если я соглашусь на эту работу.

Вот так и получилось, что в январе 1971 года мне предложили должность экономиста в MAIN. Мне исполнилось двадцать шесть — чудесный возраст, когда становишься неинтересным для призывной комиссии. Я посоветовался с семьей Энн. Они поддержали меня в выборе работы. Думаю, в этом сыграло свою роль и мнение дяди Фрэнка. Я вспомнил, что он говорил о моей возможной работе в частной фирме. Об этом никогда не упоминалось, но у меня нет никаких сомнений, что получению должности в MAIN я был обязан не только своему опыту работы в Эквадоре и желанию писать об экономической и политической ситуации в этой стране, но и усилиям дяди Френка, предпринятым им тремя годами раньше.