Новая история Колобка, или Как я добегалась

Что будет, когда вся эта наша нынешняя идиллия посыпется, как карточный домик? Пропадет новизна эмоций, тот самый “драйв и кипиш”, и дети покажутся обузой, а мать их станет не такой уж и нужной…

— Может, и не получится, конечно, — медленно и задумчиво произнес Мир, и я удивленно вскинула на него глаза. Я ожидала заверений и обещаний, а не… — Ни на одни отношения нельзя дать гарантии. Но ты уверена, что не будешь жалеть, если даже не попытаешься? Я вот знаю, что буду.

Он прижался лбом к моему лбу, как когда-то, давно, в прошлой жизни, полной беззаботных глупостей.

— Как бы ни сложились отношения между мной и тобой, я знаю одно, Лен, и это факт — я не брошу детей.

Что ж, решила я, вполне себе гарантия!

И, прогнувшись в сильных руках, потянулась за новой порцией “спокойной ночи”.

То ли кто-то старался плохо, то ли все волнения дня оказались сильнее, но пожелания не сработали. Засыпала я медленно, и заснув, провалилась в вязкую тревожную муть, иногда всплывая на ее поверхность. Снился мне Колобок, ушедший от Бабушки и Дедушки, и застрявший на Медведе, Терем-Теремок, избушки Лубяная и Ледяная, посторонние тетки, на это все претендующие, и во сне я твердо была уверена, что уступать им никак нельзя, они из другой сказки. Из какой — не знаю, но из другой точно, велено не пущать!

И я беспокойно “не пущала”, иногда бдительно поднимаясь к самой границе с явью.

Чтобы в очередной раз вздрогнуть и проснуться от острого ощущения чужого присутствия.

Надо мной кто-то стоял.

Я дернулась всем телом, пытаясь откатиться, но запуталась в одеяле и простынях.

Огромная фигура, подсвеченная снизу холодным белым светом, склонилась ко мне.

Глава 11

— Лен, всё в порядке! — шепнул пришелец голосом Мирослава и вырубил фонарик на телефоне, но я всё равно успела заметить кровь у него на лице.

— Мир! — мысли путались то ли спросонья, то ли с перепуга, то ли от облегчения. — Что?..

Я запнулась от обилия первоочередных вопросов.

Что ты здесь делаешь? Что случилось?

— Что у тебя с лицом?

— Что с лицом? — растерялся Азор. — Я просто зашел проверить, всё ли у вас в порядке.

— У тебя кровь, и вообще… — выпутываясь из одеяла, не слишком удобно ворчать, особенно, если нужно помнить о том, что рядом спят носики-курносики, ушки-на-макушке.

Я справилась, сунула ноги в тапки, намотала одеяло на плечи, нашарила телефон и закончила мысль:

— И вообще, идём в коридор!

Дверь тихо закрылась, отделяя нас от Мирославовичей, и я бескомпромиссно ухватила Мира за подбородок, игнорируя его попытки отвернуться и развернула лицом к себе.

Так и есть — по всей физиономии кровавые разводы. Никаких открытых ран вроде не видно, зато в ноздрях виднеется запекшийся кровавый ободок, почти черный в скудном дежурном освещении. Судя по всему, кровь шла носом, а остальное — просто разводы.

Под моим взглядом Мирослав шмыгнул носом и попытался вытереть его ладонью, подтвердив мои выводы.

— Я думал, стёр, — виновато улыбнулся он. — Извини, что разбудил и испугал, просто хотел проверить, всё ли с вами в порядке…

Сурово оглядев его с ног до головы, я отметила тонкие спортивные штаны и футболку, в которой Мир, кажется, спал, мокрые пятна на этой футболке, а еще взъерошенность, и потребовала:

— Рассказывай!

— Лен, правда, уже всё нормально!

Не в добрый момент он взялся меня успокаивать, ох, не в добрый!

— Мирослав Радомилович Азор, у тебя двадцать секунд, чтобы быстро рассказать мне правду, а потом я начну убивать!

— Ночью на “Тишину” напали ведьмы, пытались зачистить Ирину, нападение отбито, никто из наших не пострадал, — вняв угрозе, Мир уложился даже в меньшее время, честь ему и хвала.

Я качнулась с носков на пятки, запихивая в себя все, что хотелось сказать. Голова шла кругом и в процессе пухла, ум заходил за разум и только матерный словарный запас чувствовал себя в своей стихии, подтягивая всё новые и новые резервы.

Господи, когда это всё закончится?

Какую ночь я проведу дома, без экстренных побудок и немедленных эвакуаций в любые дебри, только быстро?

— Подробности! — вытолкнула я наружу единственное цензурное слово в своем лексиконе.

Вместо ответа, Мир, глядевший на меня тревожно, вдруг сгреб меня в охапку. Поверх моего одеяла прямо, сгреб, притянул, поцеловал в макушку и утешающе сообщил:

— Лен, что бы ты там себе не навыдумывала — выдыхай, УЖЕ всё хорошо.

Сквозь волосы, кожу и череп эти слова как-то быстрее просочились к мозгу.

И пока я нерешительно примеряла на себя это состояние — “уже всё хорошо”, Мир взял меня за руку и повёл. Я шла не очень охотно — у меня в незнакомом номере остались спать маленькие дети, которые вообще-то обычно спят хорошо, но ведь могут и проснуться, и тогда непременно испугаются. Одеяло сползало и волочилось за мной королевской мантией, а под ним я была в пижаме, но я шла.

А Мир вёл меня за руку и рассказывал: