Новая история стран Азии и Африки. XVI–XIX века. Часть 1

При этом юридически государство как бы оставалось и даже укреплялось в роли собственника, как, например, это было сделано в Японии в XVI–XVIII вв. Здесь исчисление высокого (чуть ли не в 2/3 урожая) налога производилось от «базового», заранее сверху определенного урожая, заниженного по сравнению с реальным, постоянно увеличивающимся. На этой основе сложилась своего рода «теневая экономика», деревня богатела, в том числе – за счет освоения новых земель, вообще не облагавшихся налогом. Поэтому государство, формально в Японии всем владевшее, стало беднеть, в то время как частные землевладельцы, торговцы и ремесленники – богатеть, позволяя себе нелегальную торговлю землей, спекуляции, «обман государства» в документах и отчетах, а также – создание мануфактурных производств.

Нечто похожее происходило в указанное время также в Корее и некоторых других странах. В Китае, где подушный налог был слит с поземельным, дополнительные подати, введенные в XVI – XVII вв., отставали от роста цен и падения стоимости серебра, что также давало возможность для нелегальной наживы и медленного процесса полускрытого формирования частной собственности. Удивительно, но и в Османской империи наблюдалось, особенно после прекращения ее военных успехов в XVII в., уменьшение доли государства в доходах населения: 50 % – в начале XVI в., 25 % – в середине XVII в., 20 % – в первой половине XVIII в., а через столетие – не более 12,5 %. Одновременно росло число «чифтликов», т. е. мелких поместий, а также скупка их не только купцами и богатыми чиновниками, но и военным сословием, т. е. правящим слоем империи.

Однако далеко не всюду было так. В империи Великих Моголов, например, в счет налога отбирали треть урожая в конце XVI в. и половину его – в конце XVII в. Через столетие Могольское государство ослабло и налоговый гнет в нем смягчился. Однако он дополнился новым гнетом воинственной Махараштры, завоевавшей другие области – Гуджарат, Центральную Индию, Танджур. Завоеватели – маратхи, сохранив у себя низкие ставки налогов, стали забирать в завоеванных областях 1/4 урожая, а затем довели эту долю до совершенно невыносимой для сельчан.

Так или иначе, государство на Востоке, оставаясь одновременно и собственником, и властителем, активно занималось в XVI–XVIII вв. распределением и перераспределением материальных благ: земель, доходов от налогов, разрешениями на торговлю и прочих видов экономической деятельности, вмешательством во внешнюю торговлю (декретируя цены, поощряя импорт и ограничивая экспорт), организацией и регламентацией ремесел, в основном ориентированных на спрос верхушки города. Горожан на Востоке (10–20 % населения) вплоть до XIX в. было больше, чем в Европе (от 1 до 7 %). Но это были, в основном, двор и челядь правителя, их бесчисленная обслуга, армия, бюрократия, духовенство, родня влиятельных горожан. Торгово-ремесленный люд городов ненамного превосходил по численности всю эту массу непроизводительного населения, во многом зависел от нее и был крайне слабо связан с деревней, хотя в большинстве небольших городов не менее половины жителей занималось сельским хозяйством. Собственно «горожанами» («хадри» в Магрибе, «шахри» в Иране, «тенин» в Японии) считались купцы и ремесленники, объединенные в «цехи» («аснафы» – на Ближнем Востоке, «ханы» – в Китае, «ке» – в Корее) и гильдии («сичжон» в Корее). В Индии ими ведали кастовые старосты. Руководители всех этих объединений назначались сверху и зависели от властей. О реальном самоуправлении городов через эти институты речь не шла. Более того, раньше, в Средние века, многие из них были более самостоятельны, чем в начале Нового времени.