Новая история стран Азии и Африки. XVI–XIX века. Часть 2

Вплоть до начала 30-х годов XIX в. в сирийских провинциях Османской империи не утихали междоусобицы среди пашей и аянов. В прибрежной провинции Сайда (фактическим административным центром которой являлся город-крепость Акка) власть переходила от одного преемника Джеззара-паши к другому. В Дамаске клан аль-Азм после смерти Джеззара-паши вновь пытался вернуть себе власть, но его влияние в масштабах Сирии все же серьезно ослабело. В Горном Ливане продолжалось противоборство двух группировок среди друзской знати (Езбеки и Джумблати), соперничество между которыми, то вспыхивая, то затихая, в XVIII – первой трети XIX в. носило уже традиционный характер, несмотря на аморфность обеих группировок В то же время набирал силу эмир Бешир II (1788–1840), вознамерившийся покончить с феодальными распрями друзских шейхов и утвердить свою единоличную власть. В Алеппо то и дело вспыхивали новые столкновения между аянскими кланами «янычар» и «шерифов». Вдобавок ко всему участились набеги аравийских бедуинов на восточные и южные районы Сирии. Значительные массы аравийских племен еще с середины XVIII в. мигрировали в северо-западном направлении, оказывая все большее давление на земледельческие области Сирии. Покидая из-за засухи традиционные кочевья, бедуины нападали на земледельческие поселения, захватывали земли и пастбища сирийских крестьян и облагали оседлое население данью. Порой они просто грабили находившиеся под их же «защитой» селения, нарушали, а то и полностью прерывали сообщения между городами. Османские паши использовали различные средства для сдерживания натиска бедуинов – от прямого использования военной силы, в частности наемных формирований, до уплаты своеобразной дани шейхам племен в обмен на обещания воздерживаться от грабежа земледельческих округов. В результате в восточных и южных областях Сирии сталкивались и переплетались интересы местных аянских кланов, шейхов бедуинских племен и османской провинциальной администрации.

Междоусобная борьба в сирийских провинциях вызывала немалое удивление у европейцев, посетивших Сирию в то время. Недаром Али Бей (псевдоним испанского путешественника Доминго Бадиа-и-Леблиха), совершивший путешествие по Сирии в 1807 г., с изумлением описывал увиденное им при переходе через мост на реке Иордан к северу от Тивериадского озера, на границе между дамаскским и сайдским эялетами: «Мост охранялся небольшим отрядом солдат дамаскского паши, занимавших укрепление рядом с мостом. Буквально в 60 шагах от него, на правом берегу реки находилось другое укрепление, занятое солдатами паши Сайды. Хотя и те и другие были турками, они так враждебно относились друг к другу, как если бы принадлежали разным нациям и государям».

В начале XIX в. османским властям в Сирии пришлось столкнуться с серьезной угрозой, исходившей из глубин аравийских пустынь, а именно с военной экспансией ваххабитов. Эта угроза на протяжении всего первого десятилетия XIX в. являлась важным фактором в общественно-политической жизни Сирии. Захватив Мекку в 1806 г., ваххабиты систематически препятствовали прохождению священных караванов с мусульманскими паломниками из Сирии и Египта. Тем самым подрывался авторитет османских султанов как покровителей священных мест Мекки и Медины в глазах мусульман всего мира. В 1807 г. ваххабитские войска преградили к северу от Медины путь священному каравану, которым лично руководил вали Дамаска Абдалла-паша аль-Азм. Каравану в полном составе пришлось вернуться. Неудачливый Абдалла-паша был немедленно смещен, а на его место назначен энергичный Гендж Юсеф-паша. Новый губернатор надеялся примириться с ваххабитским эмиром. Он предпринял ряд мер, направленных на ужесточение контроля за соблюдением исламских установлений. По приказу Гендж Юсефа-паши на время молитвы в Дамаске закрывались все базары и лавки. Были введены строгие наказания за употребление спиртного. Власти стали строго следить за тем, чтобы христиане и иудеи носили одежду положенных цветов и уступали на улицах дорогу мусульманам. Впрочем, в результате введения всех этих жестких мер в Дамаске возникло всеобщее недовольство, и в конце концов под давлением городских аянов и улама вали пришлось смягчить свою политику. Однако политическое примирение между османскими властями Сирии и аравийскими ваххабитами было невозможно в силу того, что ваххабиты категорически отрицали законность власти и духовный авторитет османского султана. Прекращение организованного хаджа имело тяжелые экономические последствия для многих сирийских горожан – ремесленников, купцов, а также и для некоторых бедуинских племен, традиционно снабжавших паломников всем необходимым.