Новая история стран Азии и Африки. XVI–XIX века. Часть 2

Подданным эмира грозила смертная казнь за выезд за пределы Афганистана без специального пропуска. В случае невозвращения из заграничной поездки, родственников эмигранта сажали в тюрьму, а одного из них, считавшегося заложником, казнили. Внутри страны Абдуррахман также стремился контролировать передвижение своих подданных.

Эмир запретил своим подданным пользоваться железной дорогой, проложенной англичанами от Кветты к афганской границе, и категорически воспротивился британским планам постройки железной дороги в самом Афганистане. Пребывавший в Кабуле для связи между эмиром и вице-королем Индии политический агент из индийских мусульман находился под неусыпным наблюдением афганской полиции. Своих подданных, замеченных в знакомстве с этим агентом, Абдуррахман немедленно сажал в тюрьму.

Внутренняя политика Абдуррахмана

Политика изоляции, которую проводил Абдуррахман, была в значительной степени вызвана опасением усиления британского влияния внутри страны. И эти опасения имели основания. Англичане неоднократно подстрекали к восстанию против эмира недовольных ханов, которых в Афганистане было немало. Стремясь политически объединить Афганистан и укрепить центральную власть, Абдуррахман с самого начала своего царствования повел борьбу с феодальным сепаратизмом.

В первые годы его правления феодальные заговоры и мятежи создавали весьма напряженную обстановку. На случай бегства при неожиданном нападении эмир постоянно держал оседланного коня и мешок золота.

В конце концов, он сумел сломить многих крупнейших феодалов, создал административно-полицейский аппарат, обеспечивший более регулярное поступление налогов в казну, и организовал систему тайной осведомительной службы. Стремясь подчинить своему контролю мулл, эмир назначил им постоянное денежное содержание.

Самыми суровыми методами Абдуррахман добился безопасности на караванных путях, предавая пойманных разбойников мучительной казни. Вообще наказания преступивших закон и ослушников его воли, отличались исключительной жестокостью. Пытки и массовые казни применялись и должностными лицами эмира с целью навести ужас на непокорных. Эмир пытался ввести единую для всего Афганистана монетную систему и унифицировать меры веса и длины. Единицей монетной системы была объявлена рупия, составлявшая десять «шахи». Через несколько лет после восшествия на престол Абдуррахман построил монетный двор, на котором машинным способом чеканились серебряные и медные деньги. Наряду с обеспечением безопасности торговли эти мероприятия были выгодны для купечества и для связанных с торговлей феодалов.

В целом же внутренняя политика Абдуррахмана, направленная на укрепление эмирской власти, отражала, прежде всего, интересы той части феодалов, которая (в отличие от ханов племен, опирающихся на силу отрядов своих племен) нуждалась в крепком централизованном государстве с аппаратом насилия и принуждения для обеспечения господства над эксплуатируемым крестьянством. К этой части феодалов относились преимущественно военачальники, придворные, чиновники и т. п., владевшие землями, пожалованными афганскими государями им или их предкам за службу.

Все неафганское и большая часть афганского крестьянства являлись податным сословием, облагались государственным поземельным налогом, взимавшимся преимущественно натурой, а сверх того они платили налог со скота и другие сборы. Наиболее тяжелым было положение неафганского крестьянства покоренных эмирскими войсками областей Амударьи, Хазараджата и др.

Многие афганские племена, особенно кочевые и полукочевые, сохраняли разного рода привилегии и были освобождены, полностью или частично, от уплаты государственных податей.

Эмир не смог окончательно подорвать авторитет и влияние аристократии афганских племен и они оставались носителями настроений сепаратизма. Правитель в ряде случаев должен был считаться с их экономическими и политическими интересами (оставлял в их руках сбор налогов и т. п.), что серьезно ограничивало значение проведенных им централизованных мероприятий.

Из этого вовсе не следует, что Абдуррахман боялся трогать афганские племена и их ханов. Отдавая себе полный отчет не только в силе своей власти, но и в значении дурранийских и других племен в стране, он прибегал к грубому и насильственному принуждению при проведении мероприятий, имеющих важное государственное значение.