Новая история Второй мировой

К сожалению, воевать пришлось не «в принципе», а в конкретной ситуации июня 1941 года. Сразу же выяснилось, что механизированные корпуса находятся не там, где нужно. Их предстояло собрать, развернуть, создать систему снабжения хотя бы горючим и боеприпасами. И это в условиях, когда управлять войсками по радио командование не умеет (а кроме того, дальность радиостанций, находящихся на вооружении корпусов, не позволяла использовать радио для нужд оперативного управления), проводная связь непрерывно рвется, а связь с помощью посыльных приводит к неустранимому запаздыванию в управлении.

А немцы стоять на месте не собирались.

Кроме того, опытный и умелый фон Рунштедт пока ввел в действие лишь часть своих сил и имел все возможности наращивать мощность своего наступления.

Все это было понятно командованию Юго — Западного фронта, начальник штаба которого М. Пуркаев, если верить позднейшим мемуарам начальника его оперативного отдела, был категорически против наступления:

«…завтра мы на этом направлении в лучшем случае сможем собрать против десятка вражеских дивизий менее

семи наших. О каком же немедленном наступлении может идти речь? […] Следует иметь в виду и то, что ни армейских, ни фронтовых тылов у нас, по существу, пока нет — они еще не отмобилизованы и не развернуты.

Получается, что подойти одновременно к месту сражения наши главные силы не могут. Корпуса будут, видимо, ввязываться в сражение по частям […] произойдет встречное сражение, причем при самых неблагоприятных для нас условиях».

Далее следует хрестоматийная коллизия: корпусной комиссар Вашугин, член Военного Совета фронта (то есть фронтовой комиссар) быстро объяснил «военспецу» Пурка–еву про «моральный фактор» и значение приказов — и штаб ЮЗФ принимается выполнять заведомо невыполнимую директиву Москвы.

В действительности никто не сомневался в необходимости контрудара — спор шел только о его направлении и сроках: Жуков требовал организовать удар как можно быстрее, штаб фронта хотел сначала сосредоточить максимум сил. Обе стороны имели для этого свои резоны.

В любом случае о наступлении на Люблин (то есть на северо–запад) уже с 23 июня речи не шло и идти не могло: это была слишком большая глубина для войск, лишенных армейских и фронтовых тылов. М. Кирпонос занялся более простой и, с точки зрения командования фронта, более насущной задачей — развертыванием шести мехкорпусов (4-го, 8-го, 15-го, 22-го, 9-го, 19-го) против флангов 1-й танковой группы с целью атаки навстречу друг другу: с севера на юг и с юга на север.

Старый фельдмаршал А. фон Шлиффен был бы недоволен: действия против глубокого тыла группы армий «Юг» Кирпонос подменял ординарным фланговым ударом. В этом смысле первоначальная директива Ставки была глубже и интересней фронтового приказа. Но она была невыполнима — причем не только из–за неразрешимых проблем со снабжением войск (механизированные корпуса не могли отрываться от баз снабжения более, чем на переход), но и по соображениям времени и расстояния. Слишком разбросаны были корпуса, слишком много требовалось времени, чтобы сосредоточить их в полосе 5-й и 6-й армии и нацелить на Люблин. Первая танковая группа выходила на тылы Юго — Западного фронта гораздо быстрее, поэтому контрударные группировки поневоле приходилось сосредотачивать на внутренних флангах армий, ограничивая глубину наступления десятками километров. Впрочем для двустороннего охвата ударной группировки Клейста хватало и этого.

Весь вопрос заключался в том, удастся ли вовремя сосредоточить механизированные корпуса на исходных позициях и затем заставить их действовать более или менее согласованно. Обеспечить такую согласованность трудно даже в игре на картах. В Текущей Реальности получилось примерно следующее.

Сразу же выяснилось, что северная группировка (9-й, 19-й, 22-й мехкорпуса) с сосредоточением запаздывает, что не вызывает удивления, поскольку 22-й мехкорпус одной своей дивизией был втянут в бой у Владимир — Волынского, второй — осуществлял форсированный марш к Ковелю согласно предвоенному плану прикрытия границы, в то время как третий все еще выбирался из болота, куда его завел неудачливый командир. 9-й и 19-й мехкорпуса находились в районе восточнее Ровно, более чем в полутораста километрах от границы.

4-й мехкорпус смог выделить против южного фланга Клейста только три батальона, так как остальные силы корпуса командарм-6 Музыченко, вопреки прямому указанию штаба фронта, отвлек на решение частных задач своей армии.[54]

8-й мехкорпус вторые сутки находится в непрерывном движении. Сначала он, выполняя приказ командования 26-й армии, сосредотачивается юго–западнее Львова. Затем передислоцируется на северо–восток, в распоряжение 6-й армии. Музыченко, найдя корпус, нацеливает его на Яворов и Перемышль, то есть снова направляет на юго–запад. На следующий день корпус повернут на Броды — далеко к северо–востоку от Львова, не говоря уже о Перемышле…