Новая история Второй мировой

Генерал–майор Тупиков представил в Генштаб паническое донесение. Обстановка, наоборот, требует сохранения исключительного хладнокровия и выдержки командиров всех степеней. Необходимо, не поддаваясь панике, принять все меры к тому, чтобы удержать занимаемое положение и особенно прочно удерживать фланги. Надо заставить Кузнецова и Потапова прекратить отход. Надо внушить всему составу фронта необходимость упорно драться, не оглядываясь назад, необходимо выполнять указания тов. Сталина, данные вам 11.9. Шапошников».

Пятнадцатого сентября маршал Шапошников еще раз скажет о «мираже окружения», который «охватывает прежде всего Военный совет Юго — Западного фронта, а затем командующего 37-й армией». В этот момент Гудериан уже оперирует в 60 км восточнее штаба фронта и в 200 км восточнее Киева, где оборонялась 37-я армия.

Клейст наступает медленнее, преодолевая сопротивление, но неуклонно. 13-го числа его танки перерезали последнюю железнодорожную магистраль, находившуюся в распоряжении Юго — Западного фронта.

Создается впечатление, что лишь 14 сентября обстановка представилась новому главкому направления (с 12 сентября) С. Тимошенко в истинном свете. Увы, именно вечером этого дня передовые отряды 3-й танковой дивизии из группы Гудериана и 9-й танковой дивизии из группы Клейста встретились у Лохвиц. И только 16-го, после устного разговора с Шапошниковым, Тимошенко устно же приказал полковнику Баграмяну, вылетавшему в расположение штаба Юго — Западного фронта в Прилуках, передать Кирпоносу разрешение на отход. Увы, командующий фронтом, загипнотизированный предыдущими категорическими требованиями, просто не поверил этому известию и потратил на согласование со Ставкой последние сутки, которые у него были. Вечером 17 сентября Ставка издала официальный приказ об оставлении Киева. Однако было уже поздно.

На этот раз у немцев получилось настоящее сражение на уничтожение. Фронт был рассечен на пять котлов — частично еще до замыкания основного кольца. «Кажется, у противника большая неразбериха», — пишет Ф. Гальдер. Организованное сопротивление закончилось 26 сентября. Немцы, по их данным, захватили 665 тысяч пленных, 3718 орудий, 884 танка. По советским данным, такого количества людей в составе фронта не было вовсе, а в окружение попало 452 700 человек (без учета железнодорожных войск и, видимо, ряда тыловых организаций) и 510 орудий (без учета артиллерии 21-й армии).

Судя по всему, немцы хватали всех, кто хоть отдаленно походил на военнообязанного, а кое–где имел место неоднократный учет одних и тех же пленных. Во всяком случае, 2-я танковая группа вместе со 2-й армией группы «Центр» числят на своем счету всего 39 342 пленных, в то время как группа Клей–ста — 227 719, а 6-я армия — 212 355. Наконец, 132 985 пленных числятся взятыми силами группы армий «Центр» в «сражении за Гомель» с 21-й армией — в которой к началу октября насчитывалось только 80 тысяч человек.[71] Опять же справедливости ради следует признать, что в 1945 году у советских войск появились те же самые проблемы…

VI

Вполне возможно, что Киев стал крупнейшей победой Германии за всю войну, даже за обе Мировых войны — по крайней мере, он делит это место с Вяземской катастрофой октября 1941 года. Ошибки советского командования вполне очевидны, как и достижения гитлеровцев. Тем не менее, как уже отмечалось выше, все не так просто.

Целый ряд немецких генералов вообще осуждает решение фюрера на проведение Киевской операции, считая его ошибкой. По их мнению, в августе 1941 года была реальная возможность развернуть наступление на Москву. Но в этом случае группа армий «Центр» полностью повисала в воздухе и должна была решать важнейшую стратегическую задачу войны самостоятельно. Подобная ситуация противоречит основам военного искусства. Да и чисто формально — чем в тот момент располагал фон Бок? Группа Гота связана под Великими Луками. 9-я армия сражается под Смоленском. 2-ю полевую армию при любом решении, принятом командованием, оперативная пустота в районе Десны потянула бы на юг. Остается 4-я полевая армия и 2-я танковая группа. По мере продвижения к Москве их силы бы неизбежно отвлеклись — и опять–таки на открытый южный фланг. В результате к Москве подошло бы в лучшем случае два–три полевых и один–два танковых корпуса. Нет ни малейших оснований полагать, что у Гудериана с оборонительным районом Москвы получилось бы лучше, чем у Клейста с КиУРом. Иными словами, 2-я танковая группа «завязла» бы в обороне столицы, потеряв подвижность. Нет, из такой схемы развития событий вырисовывается только один вариант: успешное советское контрнаступление под Москвой, причем не в декабре, а уже в сентябре.