Новая холодная война. Кто победит в этот раз?

На самом деле и это все — лишь для того, чтобы задвинуть подальше с глаз самый важный момент новейшей истории — распад Советского Союза и, как следствие, то, что сегодня в Америке называют «победой в холодной войне», явилось результатом фатальной ошибки, приведшей к кризису идеологии. И началось все вовсе не с приходом к власти Михаила Горбачева, объявившего перестройку и наступление эры «нового мышления». Началось это, как ни странно, с позиции самого основателя Советского государства — Владимира Ильича Ленина.

Дело в том, что сама государственная модель, которую установили в Стране Советов большевики после Гражданской войны, не подразумевала целого ряда важнейших институтов, необходимых для полноценной жизни любого нормального общества. Политология и социология как науки толком не существовали; философия находилась в абсолютнейшем загоне — философов, пытавшихся широко мыслить, в лучшем случае увольняли с работы, в худшем же отправляли в места не столь отдаленные.

Плюс к этому внутри советского общества в принципе отсутствовала полемика по самым насущным вопросам. Да, на определенном этапе — до конца 1920-х годов — она еще как-то велась внутри партии. При этом, как мы сейчас понимаем, велась чрезвычайно узкой группой людей и по крайне узко обозначенным вопросам, вовсе не являющимся главенствующими с точки зрения государственного построения.

В дальнейшем, уже в 1930-х годах, Сталин взял за основу тот же вектор движения и убрал из партийной жизни всякое представление о полемике как таковой. Партия всегда единогласно голосовала за предложения своего вождя. Плюс к этому после смерти Ленина его единственным правильным учеником был назван сам товарищ Сталин, который оказался — как ни парадоксально для многих это прозвучит — последним серьезным государственным и партийным теоретиком. Его работа «Основы ленинизма» — действительно фундаментальное философское и политологическое произведение, но оно представляет собой скорее исключение из общего правила.

Почему? В первую очередь потому, что ни один из видных деятелей партии большевиков не оставил к 1930-м годам никакого серьезного философского, политологического или социологического наследия. Те, кто не согласен с этим утверждением, говорят: как же так, ведь издавались труды Ворошилова, Мехлиса, Ярославского и многих им подобных. Но обычно люди, которые так рассуждают, в глаза не видели ни одной из этих книг, на деле представляющих собой винегрет из лозунгов и призывов, не имеющий ничего общего с какой бы то ни было идеологией. Пафос этих работ исключительно в том, что надо лучше работать на пути построения коммунизма.

Победа в Великой Отечественной войне показала, что курс партией выбран правильный, поэтому никто и никогда не пытался его изменить даже в малом. А что происходит далее? Сталин умирает, и вместе с ним умирает так называемая партийная идеология. Почему? Да потому, что незадолго до смерти Сталина одну из ключевых ролей в государстве занял Михаил Андреевич Суслов. Для многих современных читателей, особенно молодых, это имя совсем ни о чем не говорит. Хотя их родители, бывшие студентами высших учебных заведений в 1970–1980-х годах, вздрогнут от ужаса, услышав слова «истмат» и «диамат» — сдавать экзамены по этим предметам было сущим мучением.

Оглядываясь назад, мы можем определить, в чем была главная ошибка Суслова. Он намертво законсервировал государственную идеологию в том виде, в каком она существовала при Сталине, и в течение всей своей жизни ревностно следил, чтобы это состояние не менялось, — а Суслов прожил, как известно, до января 1982 года, дата его кончины теперь выглядит символической, она словно предварила собой завершение «брежневской» эпохи. Любые попытки хоть как-то анализировать политику или социологию — да, в конце концов, развивать философию в рамках марксистско-ленинского дискурса — были обречены на провал: Михаил Андреевич с невероятной тщательностью вырезал все, что казалось ему неправильным, из всех готовящихся к выходу книг. Результатом стало то, что на протяжении более чем сорока лет государство с точки зрения развития политической модели не продвинулось никуда. Здесь и кроются корни тех самых «роковых ошибок», в которых у нас принято обвинять сначала Хрущева, а потом Брежнева. Я имею в виду знаменитые заявления о том, что «мы уже построили социализм и теперь надо строить коммунизм», а то и вовсе — «коммунизм будет полностью построен к 1980 году», «следующее поколение советских людей будет жить при коммунизме» и тому подобное. Не единожды провозгласив эти лозунги с самой высокой трибуны, государство не сделало ровным счетом ничего, чтобы хоть как-то подкрепить высказанную идею с философской, политической или идеологической точки зрения.