Новая Хроника

Исторический стиль, художественные достоинства прозы Виллани, ее жанровые и языковые особенности оценивались по-разному. Уже упоминалась характеристика Ф. Де Санктиса, который называет изложение Виллани однообразным и поверхностным, и вместе с тем приводит оценку Э. Кине, отмечавшего его превосходный язык[51]. А. Гаспари говорит о "непритязательном и ясном стиле" Виллани[52], Ф. Викстед идет дальше: "События представлены в живом, простом и ярко индивидуальном восприятии, что делает их наглядными, но не позволяет убедительно воспроизвести в рациональном виде"[53]. Г. Гервинус отмечал новеллистичность вилланиевской прозы[54] — в самом деле, многие главы содержат вставные рассказы анекдотического характера — по сути средневековые дидактические "примеры", которые напоминают истории из "Новеллино", современного "Хронике" сборника, где зачастую действуют те же герои[55]. Дж. Аквилеккья называет прозу Виллани "ровной и плавной, но никогда не бесцветной; ее украшают простота народного языка и всплески гражданственных и человеческих чувств автора"[56]. По мнению В. И. Рутенбурга, звания истории "Хроника" заслуживает "не только по разносторонности своего материала и объему... но и, главное, по своему содержанию, детальному и яркому описанию событий, четким характеристикам, богатству статистического материала"[57]. Жанровые особенности "Хроники" с трудом поддаются однозначному определению — исследователи склонны отмечать в ней переходные черты. "Постольку, поскольку писание истории исходит из понимания полезности знания прошлого и выводимости из него некоторых простых принципов, — пишет Л. Грин, — Джованни Виллани был историком"[58]. Однако, по его мнению, сама концепция Виллани не лишена слабости, присущей средневековым хроникам, — провиденциализм заставляет подменять действительность долженствованием, реальное толкование — морализированием и ссылками на сверхъестественное. Поэтому Виллани стоит еще на пороге истории в современном понимании слова[59]. Все же следует заметить, что долженствование вытекает из признания любой причинно-следственной связи, в том числе в нравственной сфере человеческих поступков. Наличие у Джованни Виллани универсальной системы ценностей хотя и делает его пристрастным, зато придает "Истории Флоренции" большую цельность и живость. Оно не отрицает реализма, за который историки, начиная с Буркхардта, ставили этот труд выше образчиков гуманистической историографии[60].

Продолжателем "Хроники" после смерти Джованни Виллани стал его брат Маттео, который написал еще 11 книг, повествующих о событиях до 1363 г. Известно, что Маттео Виллани, как и его брат, подвергся судебному преследованию при крахе компаний Перуцци и Буонаккорси в 1342 г.; в 1362 и 1363 гг. обвинялся в гибеллинстве, и ему было запрещено занимать правительственные должности. Скончался Маттео тоже от чумы в 1363 г.

По стилю продолжение "Хроники" мало отличается от сочинения старшего брата, но в нем отразились происшедшие в политической жизни Флоренции изменения. Наметившиеся еще при жизни Джованни антиклерикальные тенденции правящих младших цехов значительно усилились, в то же время богатые пополаны, стоявшие во главе гвельфской партии, полностью перешли на сторону церкви. Этим объясняется наличие в "Хронике" Маттео резких выпадов против папства, а также обвинение, которому он подвергся со стороны гвельфской партии, хотя в целом, как старший брат — убежденный гвельф и верный сын церкви, проповедовал классовый мир[61].

По завету Маттео "Хронику" дополнил еще 42 главами его сын Филиппо, принадлежавший уже к гуманистическому течению. Отдав дань политической деятельности (ряд лет он был канцлером коммуны Перуджи), Филиппо Виллани прославился на литературном поприще, в особенности благодаря своему латинскому сочинению "О происхождении города Флоренции и о его знаменитых гражданах". Неоднократно ему поручали читать во Флорентийском университете курс лекций о Данте. Как явствует из высказываний самого Филиппо, литературные вкусы его эпохи требовали иного, более возвышенного и патетического стиля, нежели избранный его предшественниками. Эти вкусы отразились в сочинениях историков-гуманистов и самого Филиппо.

Изменения политической и культурной обстановки во Флоренции не повлияли, однако, на популярность и значимость сочинения Джованни Виллани, которое распространялось не только в оригинальных рукописях, но и в виде компендиумов. Антонио Пуччи переложил его даже терцинами в своих "Ста песнях" (Чентилоквио, на деле он написал 91 песнь)[62]. Многие позднейшие итальянские историки в той или иной мере опирались на "Хронику" Виллани: уже упоминавшийся Маркьонне ди Коппо Стефани, Джаноццо Манетти, Бартоломео Скала, Донато Аччайуоли, Стефано Инфессура, Флавио Бьондо, Никколо Макиавелли, Франческо Гвиччардини[63].