Новая хронология и концепция древней истории Руси, Англии и Рима. В 2-х томах.

Затем, по каким-то непонятным причинам «ПОДЛИННИК РАДЗИВИЛОВСКОЙ ЛЕТОПИСИ ОКАЗАЛСЯ В ЛИЧНОМ ПОЛЬЗОВАНИИ тайного советника Н.М. Муравьева В 1814 году уже после смерти Муравьева рукопись находилась у известного археографа директора Императорской Публичной библиотеки А.Н. Оленина, который, НЕВЗИРАЯ НА ВСЕ ТРЕБОВАНИЯ, ОТКАЗЫВАЛСЯ ВЕРНУТЬ ЕЕ АКАДЕМИИ НАУК» [76], том 2, с. 7.

Любопытна причина ОТКАЗА Оленина ВЕРНУТЬ РУКОПИСЬ. История эта довольно темная. Рукопись уже была подготовлена к печати «старанием хранителя Публичной Библиотеки А.И. Ермолаева» [76], том 2, с. 7. Вместо того, чтобы издать ее, Оленин потребовал от Академии Наук 3 тысячи рублей, якобы для осуществления более дорогого издания — с цветными иллюстрациями. Деньги ему были ВЫДАНЫ. Тем не менее он по-прежнему НЕ ВОЗВРАЩАЛ РУКОПИСЬ. Это издание так и не состоялось.

Каким образом рукопись все-таки вновь вернулась в библиотеку Академии Наук — в [76] не сказано. А ведь это важный момент. Речь идет как-никак О ПОДЛИННИКЕ ДРЕВНЕЙШЕЙ РУССКОЙ РУКОПИСИ, ЕЩЕ НИ РАЗУ (до этого) НЕ ИЗДАННОМ.

Вопрос: а что делали с этой рукописью, ПОКА ОНА НАХОДИЛАСЬ В ЧАСТНЫХ РУКАХ? На этот вопрос мы дадим предположительный ответ ниже.

Описание рукописи

Обратимся к академическому описанию Радзивиловского списка.

Мы читаем: «Рукопись состоит из 32 тетрадей, из которых 28 по 8 листов, две по 6 (листы 1–6 и 242–247), одна 10 листов (листы 232–241) и одна 4 листа (листы 248–251)» [2], с. 4.

Это, на первый взгляд, точное, академическое описание рукописи вроде бы призвано дать полное представление о разбиении рукописи на тетради. По нему должно быть ясно — какие листы рукописи являются парными, то есть составляют ОДИН разворот тетради, то есть единый кусок бумаги. Несколько вложенных друг в друга разворотов составляют тетрадь. А стопка тетрадей составляет книгу. Как правило, во всех тетрадях — одинаковое количество разворотов. В данном случае стандартным числом является 4 разворота, то есть 8 листов. Изучив структуру тетрадей Радзивиловской летописи, А.А. Шахматов пишет: «Ясно, что в тетради было по восемь листов» [78], с. 4.

Но как мы уже видели, в результате ошибки при сшивании рукописи, некоторые развороты попали из одной тетради в другую. В результате, в конце рукописи есть тетради и по 4, и по 6, и по 10 листов.

А вот первая тетрадь рукописи стоит особняком. Хотя она состоит не из 8, а только из 6 листов — то есть является вроде бы уменьшенной, — но рядом с ней нет увеличенных тетрадей. После этой первой 6–листовой тетради, на протяжении почти всей книги идут стандартные 8–листовые тетради.

Таинственный «лишний» лист в Повести временных лет

Обратим внимание на странное обстоятельство. Согласно академическому описанию, рукопись состоит из тетрадей, в каждой из которых ЧЕТНОЕ число листов: 4, 6 или 10. См. выше.

Следовательно, общее число листов в Радзивиловской рукописи должно быть ЧЕТНЫМ. Но номер первого листа — 1, а номер последнего листа — 251 (в арабской нумерации, не имеющей пробелов и сбоев). Таким образом, в книге НЕЧЕТНОЕ число листов. То, что это действительно так, легко убедиться и по фотокопии рукописи [76].

Это означает, что в одной из тетрадей содержится НЕПАРНЫЙ («лишний») ЛИСТ. Может быть, попавший туда позже. А может быть и наоборот — один из листов был УТРАЧЕН, а его парный сохранился. Но в последнем случае на месте утраченного листа должен обнаружиться смысловой РАЗРЫВ В ТЕКСТЕ. Такого разрыва может не быть лишь в том случае, когда утрачен ПЕРВЫЙ или ПОСЛЕДНИЙ лист книги. Например, лист с оглавлением или предисловием.

Итак, мы видим, что в Радзивиловской рукописи имеются какие-то дополнения или утраты. Но почему об этом прямо не сказано в ее академическом описании? Академическое описание хранит странное молчание о том, В КАКОМ ИМЕННО МЕСТЕ рукописи появляется этот непарный лист. И вообще — один он или нет? Строго говоря, таких листов может быть произвольное НЕЧЕТНОЕ количество (неясно какое).

Попробуем разобраться — где же в рукописи находится это таинственное место с непарным листом. И что же там написано? Уже сама странная недосказанность академического описания подогревает наш интерес к этому вопросу.